Он снял электроды и снова убрал кардиограф в сумку.
— Вызову вам сегодня врача из поликлиники, покажете ему вот эту пленку, — начал он и осекся.
На отснятой им новой кардиограмме четко виднелись изменения, которых не было минуту назад.
Он торопливо развернул первую, сравнил обе. Сомнений не было — вторая пленка отличалась от первой, но странным образом.
— Что там, доктор? — подала голос Беззубцева.
Она, казалось, окончательно пришла в себя и теперь вопросительно смотрела на него, кутаясь в шаль.
— Все хорошо, — Ярослав сгреб пленки и спрятал их в карман.
С этим лучше разобраться позже. Поколебавшись, выложил первую пленку и взял вместо неё одну из старых, ничем не отличавшуюся.
— В общем, ждите сегодня врача из поликлиники, — повторил он.
Беззубцева покачала головой.
— Не надо врача, — сказала она твердо, — все равно умирать.
— Да что вы, Лукерья Филипповна, — возразил Ярослав, надевая куртку. — Вам еще рано!
Но Беззубцева покачала головой с каким-то отрешенным спокойствием.
— Я сегодня умру. А ты, — тут она устремила на Ярослава тревожный взгляд, — береги себя! Они пока тебя не знают, имени твоего…
— Конечно, конечно.
Ярослав поднял ящик, забросил на плечо сумку и направился к двери.
Кот, запрыгнувший на тахту к хозяйке, провожал его немигающим взглядом желтых глаз.
Выйдя на улицу, Ярослав с наслаждением вдохнул полной грудью прохладный воздух, казавшийся свежим и чистым после затхлой атмосферы квартиры.
Все-таки, по бабке плачет психиатр. Ну да это уже проблема участкового врача, а ему остался час до конца смены.
— Спас бабулю? — осведомился Богдан, когда Ярослав, хлопнув дверцей, плюхнулся на сиденье рядом с ним. Не дожидаясь ответа, он перевернул страницу какого-то глянцевого журнала и протянул ему пакет с печеньем. — Будешь?
— Откуда взял? — полюбопытствовал Ярослав, загребая крекер.
— А, ребята угостили, — махнул рукой Богдан. — Они тут за тебя спрашивали.
— Какие ребята? Что спрашивали? — Ярослав вдруг почувствовал неясный укол тревоги.
Богдан засмеялся. — Да якись баптисты, или кто. Вы, говорят, богоугодное дело делаете, молиться за вас будем. Чудные таки. Одеты як цуцики. Еще и имена в книжечку записали, чтоб не забыть. От ведь людям делать нечего в такую рань…
Он заметил выражение лица Ярослава и удивился. — Ты чего так напрягся?
— Поехали на подстанцию, — мрачно буркнул Ярослав. Есть печенье ему почему-то расхотелось.
