Расписавшись в бумагах, и передав медицинскую укладку сменщику, Ярослав направился на кухню. Там, за кружками кофе, под гудение микроволновок и фырчание чайников, обсуждались новости и случаи на вызовах, травились байки и анекдоты, и здесь же можно было получить консультацию и совет более опытных товарищей.
Народу на кухне было немного, но Ярославу повезло — у окна, над огромной чашкой крепко заваренного чая и внушительных размеров горой бутербродов, восседал Давид Аркадьевич Коган, анестезиолог-реаниматолог, неофициально считавшийся одним из самых светлых умов подстанции.
В данный момент, светлый ум оживленно комментировал утренний выпуск новостей, потрясая при этом бутербродом с колбасой.
Сидевшая рядом с ним Ирина, его постоянный фельдшер, рассеянно кивала в такт взмахам бутерброда, проворно перебирая наманикюренными пальцами по экрану смартфона.
— Привет, Ярик, — бросила она, одарив его мимолетной улыбкой, когда Ярослав приблизился к их столу.
Всякий раз, встречая Ирину, Ярослав невольно задавался вопросом, что она вообще забыла на скорой. С ее данными и внешностью, её куда легче было представить где-нибудь на подиуме, на красной ковровой дорожке в Каннах, или на развороте гламурного журнала. Тем не менее, она работала фельдшером на БИТ бригаде и, что удивительнее всего, казалась вполне довольной этим.
— Доброе утро, Ярослав, — Коган слегка приподнялся, пожимая ему руку.
— Давид Аркадьевич, — сразу перешел к делу Ярослав, — пленку не посмотрите?
— Давай, показывай, что там у тебя, — благодушно откликнулся Коган. Отложив бутерброд, он степенно извлек из нагрудного футляра очки, не спеша взял в руки протянутую Ярославом кардиограмму, развернул и оценивающе сощурился.
— Так, ну ритм правильный, это ты и сам видишь… Нормосистолия, чэ-эс-эс семьдесят пять — восемьдесят… Ага, рубцовые изменения старые, комплекс ку-эр-эс деформирован, возможно, неполная блокада… В общем, ничего криминального, — заключил он, возвращая пленку. — А что тебя тут смутило?
— Да понимаете, — Ярослав кратко рассказал о том, что произошло в квартире у бабки. — Вот старая пленка, — добавил он, кладя ее на стол. Я снял такую же, вообще никаких отличий! А потом вот вылезло это…
— Да, странно, — Коган пробежал глазами пленку, взятую Ярославом из шкатулки. — Говоришь, такая же была? Но здесь вообще ничего. А снята когда? — он посмотрел запись на обороте. — Месяц назад… Хм. Может, ты по ошибке сделал копию из памяти кардиографа, от другого пациента?
