Не надо, Шипучка, не напрягайся… Я же еле держусь…
Пальцами еще ниже, по клитору — чуть-чуть тронуть, дергается, дышит, такая отзывчивая… И мокрая. И это открытие радует, пи**ц как.
Я продолжаю что-то говорить, что-то шептать ей, на инстинктах. Потому что знаю, что это девочкам нравится. Особенно вот таким. Правда, таких у меня не было. Но все бывает в первый раз.
Осторожно в нее, по влаге, легко. Сжимается и дергается. А что такое? А почему?
А потом становится понятно, почему.
Но не останавливает. Совершенно.
Слишком хочется. До боли. И она тоже хочет, хоть и сжимается. Ничего, расслабим. Сейчас, Шипучка моя, сейчас… Я все сделаю правильно. Я умею.
Кажется, я этот бред ей и шепчу, а она верит. И подается чуть назад, упираясь попкой в мой уже тяжеленный и болезненный член.
Но пока рано. Рано. И не так. И не здесь.
Здесь только разведка боем.
Я мягко двигаю пальцами внутри узкой влажности, не останавливаясь что-то шепчу, успокаиваю, убаюкиваю, а потом не выдерживаю, беру ее ладошку и кладу себе на ширинку. Рано, наверно, но хочется, хотя бы ее пальцы на себе почувствовать. Она опускает голову, упирается ладошкой в закрытую дверь старого холодильника, я тут же накрываю ее своей рукой, сжимаю. И чувствую, как неуверенно двигается молния джинсов вниз.
Не выдерживаю, помогаю ей.
Сдергиваю джинсы ниже, кладу ее руку на горячий член, и одно только нежное касание простреливает удовольствием.
— Малышка, давай, чуть-чуть… — опять шепчу, не прекращая целовать там, где ей нравится, уже знаю, где, по позвонкам тонким на шейке, вниз, куснуть на плечо, за ушком. Закрывает глаза и стонет. И пальчики сжимает на члене. Сильно. Но мне хочется сильнее. И в то же время понимаю, еще чуть-чуть — и кончу. А не надо бы пока.
Или надо? Пар спустить немного. Разорву же ее… А ей больно. Ей и так будет больно, а тут вообще… Зверь я. Все же…
Но пальчики двигаются все увереннее, она стонет, не в силах сдерживаться, когда я опять прикусываю плечо и вгоняю уже два пальца, не особо осторожничая. Потому что сил нет.
Прекращаю. Резко. Она стонет протестующе, когда вынимаю пальцы из уже податливой мягкости.
Но мне надо. Чтоб понимала.
Разворачиваю к себе. Смотрю в затуманенные жадные глаза, не удержавшись все же, целую. И ей больно, да, но судя по всему, возбуждение перекрывает боль. Да ты ж моя зажигалочка…
— Пойдем в ванну, малыш?
Она только кивает.
Штаны и обувь остаются возле холодильника, ее страшная кофта тоже, по пути стаскиваю и швыряю в коридор рубашку и ее домашнее платье, задыхаюсь. Смотрю на крепкую грудь, на острые соски, тут же прикусываю их, и Шипучка опять дрожит. И стонет. И мокрая. И готовая.
