И девственница.
Пи**ц мне. Полный и окончательный.
В ванной тепло и здоровенная дореволюционная ванна на ножках. Включаю воду, поворачиваю свою Шипучку к зеркалу, к себе спиной:
— Смотри, какая ты красивая, смотри… Я не могу просто, Шипучка… Не могу…
Встречаюсь с ее взглядом в зеркале. И поражаюсь сквозь охватившее меня безумие, насколько он тоже сумасшедший. Она не жертва принуждения, нихера. Не жертва обстоятельств. Может, только в самом начале. До того, как я распалил ее. Я медленно ласкаю ее грудь, опять целую шею, за ушком, она закрывает глаза от удовольствия, вздрагивает, ощущая мой член возле своей попки.
Глаза раскрываются, поворачивается ко мне. Смотрит вниз. Зрачки расширяются. Она не боится.
Нихера не боится.
Трогает несмело, но уже без моих подсказок ведет вверх и вниз, посылая дрожь удовольствия по всему телу. Правильно, малыш, вот так… Опять целую. Опять больно, вскрикивает даже. Но не отстраняется. А ты боец, да, Шипучка?
Ванная нагревается, но воды много не набирается, я не стал ставить пробку. Перевожу на душ, мягко тяну ее за собой.
— Расслабься…
Целую, пусть больно будет здесь, прижимаю к кафелю спиной, задираю ногу.
И вхожу. Резко и быстро.
Не отпуская губ. Она вскрикивает, сжимает руки на плечах, царапает. И пытается оттолкнуть, но я знаю, что нельзя, что надо продолжать. И я продолжаю, чувствуя себя гребанным насильником, и в то же время испытываю невозможный кайф от происходящего.
Она очень тесная, так с испуга сжала, что еле удается двигаться, короткими резкими толчками, практически не вынимая члена. Вода рассеянно льется на нас сверху, и это кажется правильным.
Я уже не целую. Смотрю на нее, в глаза, и их выражение — это самая возбуждающая хрень, которую я когда-либо видел. В них боль, мольба, непонимание… И постепенно возвращающееся желание. То самое, что я видел в зеркале, совсем недавно. И с каждым моим движением возбуждения все больше.
И особенный кайф в этом всем — мое понимание, что это все из-за меня.
Что я это с ней делаю.
Что она сейчас моя полностью, что никого у нее не было, и, сука, не будет! Не будет теперь!
Мне нереально хорошо, неосознанно начинаю двигаться с оттягом, и Шипучка вскрикивает на каждый мой толчок, запрокидывает голову, ловя губами капли воды, но я возвращаю ее за подбородок обратно.
Мне нужны ее глаза. Мне нужно понимать, что я все делаю так, как надо. Правильно делаю.
И она смотрит.
Рот полуоткрыт, рана на губе растревожена, кровь. И внизу кровь. Все уходит в слив, такое ощущение, что жизнь прошлая смывается с нас, исчезает. И новая рождается. Как и положено, в крови и боли.
