— Никакой он не инвиз! — девочка загораживает собой мальчика на полу, забыв о том, что отец его не видит. — А… А если я пойду в школу и буду дружить с детьми, Одуванчик может остаться с нами?
Белоголовый мальчик презрительно фыркает, резко встаёт и выходит из комнаты.
Я потёр переносицу. Чем больше я погружался в её историю, тем больше подробностей моего детства всплывало в памяти. А я-то, старый дуралей, был уверен, что раз и навсегда научился абстрагироваться от переживаний своих пациентов. Без этого умения в нашей профессии не выжить. Надо постараться взять себя в руки.
— И вы начали ходить в школу?
Мичико кивнула. Мы немного помолчали, а потом я объявил, что на сегодня достаточно. Не знаю, как Мичико, но я точно не был готов вспоминать сегодня школьные годы — ни свои, ни чужие. Так что если она не возражает, мы прервёмся ещё на неделю. Она не возражала.
Всю неделю я крутил ситуацию так и этак, пытаясь придумать, как можно помочь этой девушке, но ничего кроме классических схем в голову не приходило. В любом случае на данном этапе терапии я мог только слушать. В день, когда у нас была назначена третья встреча, дождь лил, как из ведра, и моя традиция пить кофе в Королевском саду закончилась, едва успев появиться. Я стоял на трамвайной остановке под стеклянной крышей и смотрел, как по тротуару текут ручьи, полные розовых лепестков. Под порывами ветра розовое конфетти осыпалось с деревьев, чтобы недолго покружиться в воронке у канализационного люка и наконец провалиться в тартарары.
Вернувшись в офис, я заварил чай к приходу Мичико. Специально для неё купил молочный улун и маленькие чашечки. Чашечки, правда, оказались китайские, но Мичико сказала, что это ничего. Я повернул своё кресло к окну, и мы немного посидели, потягивая горячий чай и глядя на медные крыши домов, по которым всё ещё лупил дождь. Как я ни надеялся, но небо не желало светлеть, так что пришлось продолжать наш разговор под мерное постукивание капель по подоконнику.
В школе у Мичико не заладилось с самого начала. Они с отцом договорились, что она не будет рассказывать про Одуванчика одноклассникам, и по возможности не будет брать его с собой на занятия. Однако именно в школе стало понятно, что инвиз — это не мультфильм, который можно поставить на паузу. Одуванчик не хотел оставаться дома один, а на занятиях ему было так скучно, что однажды он целый урок, все долгие сорок минут во всё горло распевал какую-то длинную песню, и Мичико ни слова не слышала из того, что говорила учительница. Учителя начали говорить о том, что Мичико не достаёт внимательности и она усваивает материал с трудом.
