До цели остались считанные километры. Вот слева взмывает ввысь луч прожектора. Потом другой, третий. Синевато-белые полосы скрещиваются, и в ту же минуту небо расцвечивается разрывами зенитных снарядов. Правее тоже появились лучи прожекторов и вспышки зенитного огня. Теперь они видны по всему горизонту, враг лихорадочно ищет наши самолеты. Стараемся обойти районы, особенно плотно насыщенные зенитными средствами.
Сейчас для нас воздушный корабль — частица нашей Родины. И здесь, в самолете, она с нами, в неслышном биении наших четырех сердец. Мы не говорим этих возвышенных слов, они в глубине души каждого из нас. Мы заняты работой — трудной, напряженной, рассчитанной до секунд.
Чтобы лучше вести ориентировку, ложусь на пол кабины. Сейчас наша главная задача — как можно точнее поразить объект.
Заплясали, забесновались, словно огромные сверкающие ножницы, лучи прожекторов. Яркими голубыми мечами резанули тревожное ночное небо, словно острый нож буханку черного хлеба. Вот они нащупали и схватили в свои холодные объятия наш корабль. Но что это? Справа воздух распорол огненный след трассирующих очередей.
— Внимание, истребители! — предупреждает Борисов. Но прожектора вдруг отпустили нас и стали шарить по небу правее.
— Что произошло? — спрашиваем друг друга. Разгадка пришла позже, на земле. Эти трассы выпустил экипаж Федорова как дерзкий вызов противнику. Чтобы помочь нам, он открыл демаскирующий огонь и увел прожекторы за собой. Как мы были благодарны ему за такую поддержку! Да, великое дело — взаимная выручка! Она всегда сопутствовала авиаторам в бою.
Впереди внизу огромным черным пауком распластался город с его предместьями. В воздухе повисли первые светящие бомбы, сброшенные нашими головными самолетами. Эти гигантские пиротехнические фонари, медленно опускаясь, озарили округу ярким голубоватым сиянием. Над целью стало светло. Теперь хорошо просматриваются мосты, вокзалы и основные магистрали города. Все важнейшие объекты Берлина мы досконально проштудировали по картам и схемам при предварительной подготовке.
Одна за другой соседние боевые машины освобождаются от бомбового груза. Внизу возникают огненные кусты взрывов. Они растут, сливаясь в море огня. Черный дым столбом поднимается в желто-голубое небо.
— Теперь им есть где прикурить! — озорно кричит Борисов.
Но мне даже в эту минуту не до шуток. Самолет находится на самом коротком, но самом тяжелом и ответственном участке маршрута. Теперь — ни градуса в сторону, только идеальная прямая. Стрелки приборов будто застыли. Только одна из них, тонкая, светящаяся, вздрагивая, бежит по циферблату секундомера. Кажется, она отсчитывает удары моего сердца. Наступили мгновения, ради которых экипаж пролетел многие сотни километров над вражеской территорией. Теперь исход полета в руках штурмана, в моих руках. В наушниках слышен только мой голос, только мои команды.
