Не доходя до линии фронта, выключили бортовые огни. Бомбардировщики идут невидимой цепочкой. Их можно заметить только по трепещущим голубым выхлопам из патрубков, а при сближении — по мерцающему тусклому бледно-зеленому свету кабин.
— Командир, включить углекислый газ, — напоминаю Борисову. — Никита, подготовиться к сбросу листовок, — обращаюсь к стрелку. Ведь в этом полете кроме обычных обязанностей экипаж выполняет роль агитатора.
Через нижний люк, по моей команде, Никита пачку за пачкой выбрасывает листовки — наши «духовные боеприпасы». Они разлетаются в воздухе тысячами бумажных голубей и несут населению временно оккупированных немцами советских областей вести с Родины, ободряющее и призывное слово о том, что близится день освобождения, час победы над фашизмом.
Во время, полета штурману иногда можно немного помечтать. Вот и сейчас, склонившись в тусклом свете над навигационной картой, думаю об испытаниях, выпавших на долю советских людей. И сразу мысли уносят меня в родной Севастополь, оказавшийся теперь в руках врага...
...Небо, до сих пор радовавшее спокойствием, нахмурилось. Многоярусная облачность быстро закрыла землю, исчезли ориентиры, по которым можно было проконтролировать направление полета. Теперь все внимание — радионавигации. Настороженно прослушиваю широковещательные радиостанции Минска и Вильнюса. Вскоре вошли в зону сплошной облачности. С каждым пройденным километром пути растет белый слой льда. Им покрылась передняя кромка крыльев, образуется он и на лопастях винтов, с бешенством кромсающих промозглые тучи. Заиндевевшие стенки кабины сверкают и искрятся даже при тусклом свете. Бомбардировщик отяжелел. Это опасно, машина может потерять аэродинамические качества, и моторы не удержат ее в воздухе. Нам мешает и другая трудность: маневрирование высотой для выхода из зоны обледенения неизбежно приведет к излишнему расходу горючего, а значит, и к сокращению дальности полета. Временами на самолет обрушиваются лавины града. Дробь его ударов по обшивке фюзеляжа слышится даже сквозь надрывный гул моторов. В такие минуты порой кажется, что машина не выдержит яростной атаки разбушевавшейся стихии. Но привычный к трудностям «ильюшин», вибрируя всем «телом», с каждым поворотом винтов все ближе подходит к цели. Невольно вспоминаются немудреные стихи, воспевающие выносливость и надежность этой крылатой машины:
Молва ходила разная о нем:
И что дубовый он,
И что на взлете вправо тянет
