Над целями полк нес незначительные потери. Самые большие неприятности подстерегали нас на обратном пути. Экипажи, ослабившие бдительность, становились жертвами атак ночных истребителей-бомбардировщиков типа МЕ-110 или специально переоборудованных бомбардировщиков Ю-88.
Помнится, в одну из майских ночей после хорошей трепки, полученной над целью, наш экипаж возвращался на аэродром. Мы рассчитывали сделать еще один боевой вылет. Шли со снижением, далеко впереди виднелась серпуховская «вертушка» — световой маяк для входа в Московскую зону. Сравнительно недалеко от него в низине, на берегу Оки, располагался наш аэродром. Весной из поймы реки и с озер в низину частенько наплывал туман, закрывавший аэродром и подходы к нему. Очередной фортель выкинула погода и на этот раз: густая туманная пелена быстро закрывала взлетно-посадочную полосу. Мы торопились приземлиться.
— В районе аэродрома истребитель противника! — вдруг доложил радист.
— Смотреть за воздухом! — приказал Борисов. — Будем садиться.
Да, в такой обстановке нужны и острый глаз, и постоянная готовность вступить в схватку с врагом. Мы прекрасно сознавали и другое: в случае посадки на чужом аэродроме отдохнуть нам не придется. С рассветом надо успеть перелететь на свою точку, а вечером — снова в бой.
Впереди показалась тонкая расплывчатая цепочка стартовых огней. Не делая «коробочки», решили садиться с ходу. Включили фару, и по наклонной прямой Ил-4 заскользил вниз.
— Шасси выпущены, — докладываю я.
Взгляд командира корабля Василия Борисова устремлен через стекло кабины вперед, на приближающуюся полосу.
— Высота — пятьдесят метров. Скорость — сто восемьдесят! — продолжаю докладывать, а сам зорко слежу за воздухом и приборами.
— Щитки выпущены полностью! — слышен голос радиста.
— Высота — тридцать. Скорость — сто шестьдесят. В ту же секунду чуть выше правого мотора мелькнули огненные трассы. Одновременно заработал крупнокалиберный пулемет нашего стрелка-радиста Бориса Кулешевича.
Свет посадочных прожекторов с трудом пробивается через слой тумана. Огни полосы исчезли. Борисов не отрывает взгляд от приближающегося поля. Левая рука на секторах управления моторами, правая — на штурвале.
— Высота — десять. Пять...
Наконец наш Ил-4 плавно коснулся колесами грунта. На пробеге из кабины хорошо было видно, как над аэродромом, словно ленты серпантина, скрестились красно-зеленые мечи. Это стрелки били из всех пулеметов. Аэродром встретил врага шквалом огня. Замечаю, как в пелене тумана перед самолетом взметнулись четыре фонтана разрывов. Немецкий летчик после неудачной попытки атаковать нас в воздухе решил на посадке накрыть самолет серией бомб. К счастью, все они упали впереди и справа, ни один осколок нас не задел.
