А потом его заметили.
Ожидаемо, стоило их с Авророй взглядам встретиться, она отпрянула от Сенеки.
Какое-то время стояла, открывая и закрывая рот, а потом развернулась и бросилась прочь.
И откуда только силы взялись? Или «забор» — тоже фарс? Неужели Жас права и новенькая и вправду шпионка?
А потом что-то лопнуло внутри. Перегорело, сорвало клапан. Случилось замыкание.
Позорно всхлипнув, он бросился на Сенеку!
На ходу концентрируясь на извлечении Железного Пламени из центров ладоней!
Плевать на всё! На свою жизнь, на магию, на призрак свободы, на этих Сокрушителей Оков, на остальных студентов! Плевать!
Он сдохнет! Прямо сейчас — сдохнет! Но если повезёт, утянет на тот свет Магистра!
Ну хотя бы рожу ему подправит так, что никакой магией не восстановишь!
Чтобы она даже не посмотрела больше в сторону этого гада, кроме как с отвращением! Чтобы увидела, наконец, его истинное лицо!!
Сфинксы драные! Он ведь поверил ей!
Поверил, что они могут справиться! Выстоять!
Таким решительным, таким одухотворённым было её лицо!!
Он на миг вспомнил, что значит быть счастливым!!!
— А-а-а-а!! — со страшным, нечеловеческим рёвом, он взмыл над землёй, шмальнул из обеих ладоней Железным Пламенем, метясь в холёную рожу Магистра! — Сдохни, тварь!!!
Его отбросило назад воздушной волной, закрутило, завертело, переворачивая через голову, протащило по вымощенной цветным кирпичом дорожке. Приложило с размаху спиной, что-то противно треснуло.
Он ничего не чувствовал, звуки доносились словно сквозь толщу воды, перед глазами нёсся хоровод макушек деревьев.
Единственное, что оставалось неизменным — небо.
Чистое, голубое, как в детстве.
На небе он и остановил взгляд, понимая, что умирает.
Вся эта эпопея с отчимом-жандармом, попаданием в Аусвер, выкачкой магии показалась глупой, смешной. Глупая знать Преториума, помешанная на собственных причёсках и выщипанных бровях, глупые Сокрушители Оков со своими дурацкими революционными идеями.
Словно дети, играющие в песочнице.
Свобода…
Что может быть свободнее смерти?
Сфинксы драные, если бы он знал, что умирать так легко, так сладко, он бы давно умер!
Вот теперь хорошо…
Эйфорию вмиг разрушило склонившееся над ним лицо Сенеки.
Такое же холёное и надменное, как обычно.
О что его, даже не задел?! Ну он и лошара!
Вслед за осознанием пришли эмоции, и вместе с ними хлынула боль!
Неистовая, невыносимая! Прошила тело насквозь, погребла под целым ослепляющим водопадом!
Юджин дёрнулся, заорал, выгибаясь дугой, силясь выгнуться… тело не слушалось. Должно быть, при падении он сломал позвоночник. Вот почему ему послышался хруст.
