Тайна Академии Хальторн | страница 11



— Я многого не помню, — ответила я. — Но такого бы не забыла.

Он ласково погладил меня по щеке, едва касаясь кончиками пальцев, а затем обнял так, будто боялся, что сбегу прочь сию минуту. Положив голову ему на плечо, я видела, как звёзды движутся в вышине, сменяясь еле заметным свечением на востоке.

Утренний туман застал нас на том же месте. Мы лежали, обнявшись и переплетясь, словно давно сросшиеся корни соседних деревьев, что оказались слишком близко. Двен нежно поцеловал меня:

— Пора идти, а то опоздаем к выезду в Хальторн.

Мы вернулись и успели к последнему экипажу, отходившему в замок. С этой ночи началось моё настоящее постижение магии стихий. Двен помогал и направлял меня, моё мастерство росло, и всё же… Меня не покидало чувство, что тогда, на холме, он хотел рассказать нечто важное, но почему-то передумал.

Глава 5. Угасание

Первый год обучения в академии был насыщен событиями. Ни дня не проведя врозь даже во время промежуточных экзаменов, мы вместе прошли все необходимые испытания. Двен помогал мне осваивать магию пламени, и огненная стихия щедро делилась с нами своими тайнами. Какой бы рискованный проект мы ни задумывали, нам всё удавалось.

Днём мы совершенствовали навыки, прилежно упражняясь в магии, а вечера были всецело нашими. В окрестностях Хальторна не осталось ни одного укромного уголка, что мы бы не знали. На каждое время года, на любую погоду у нас было своё любимое место. В погожее тёплое время мы осваивали лужайки и безлесные вершины холмов, а когда начинались холодные ливни, нас радостно встречали укромные пещеры на склонах холмов, спускавшихся к озеру.

Перемежая поцелуи и внезапные озарения, требовавшие немедленной проверки магией, мы скользили в пространстве и времени, не сомневаясь в прошлом и будущем.

Каждый камень в лесу носил следы нашей магии. Каждый ручей тянулся к нам, чтобы одарить силами. Каждый куст остролиста стал нашим сообщником, храня мгновения нашей любви.

На исходе учебного года мы получили специальную стипендию, которой удостаивались лишь особо отличившиеся студенты. Многие мои финансовые сложности сами собой решились благодаря этому, и я ничуть не умаляла заслугу Двена в том, как далеко мы продвинулись.

Но день за днём у меня появлялось всё больше вопросов, на которые я не находила ответов. Как бы я ни старалась понять, что происходит в сердце и разуме Двена, с каждым днём запутывалась всё больше.

Его что-то беспокоило, но не настолько, чтобы он был готов обсуждать это со мной. А может быть, именно со мной. Причины его тревоги оказывались всякий раз вне пределов моего понимания. Иногда невзначай сказанное мною слово делало его сосредоточенным и даже мрачным. Порой он вдруг сам начинал пристрастно выспрашивать меня о каких-то незначительных мелочах, становясь неприятно-настойчивым. По тому, как он реагировал на мои ответы, никогда не было понятно, устроили они его или нет.