Я услышал, как голос внизу ответил на чей-то вопрос из дома:
– Я не жалею об охоте, поеду в другой раз. Следует быть учтивой к гостю, запомни, Пелажи!
Из дома донесся слабый голос:
– Учтивой!
Я разделся и помылся с головы до ног ледяной водой из огромного глиняного корыта, что стояло на каменном полу у моей кровати. Затем огляделся в поисках одежды. Моя исчезла, но на скамье у дверей лежала чужая. Я был вынужден облачиться в костюм, который положили туда, вероятно, потому что моя одежда не просохла. Все было на месте: шляпа, башмаки, охотничий камзол из серебристо-серой домотканой материи, – однако плотно облегающий костюм и бесшовные туфли принадлежали иному веку. Мне припомнилась странная одежда трех ловчих во дворе. Я подумал, что это какой-нибудь местный бретонский наряд, но, одевшись и встав перед зеркалом между окон, понял, что выгляжу как молодой средневековый охотник, а не как современный бретонец. Поколебавшись, я надел шляпу. Могу ли я спуститься вниз и предстать перед хозяйкой в этом странном обличье? Ничего не поделаешь, моя собственная одежда исчезла, в старинной комнате не было следов колокольчика, чтобы позвать слугу, поэтому я удовольствовался тем, что вытащил из шляпы соколиное перо и, открыв дверь, спустился вниз.
У камина в большой комнате у подножья лестницы сидела старая бретонка и пряла пряжу. При моем появлении она подняла глаза и, дерзко улыбаясь, пожелала мне доброго утра на бретонском языке, я с улыбкой ответил ей по-французски. В ту же минуту появилась хозяйка дома. Она ответила на мое приветствие с грацией и достоинством, от которых у меня защемило сердце. Ее прелестные темные вьющиеся волосы были увенчаны головным убором, который окончательно развеял все сомнения об эпохе, к которой относился мой собственный костюм. Ее стройная фигура была изящно обтянута домотканым охотничьим платьем, отделанным серебром, на запястье, затянутом в перчатку, она держала одного из своих любимых соколов. С естественной простотой она взяла меня за руку и повела во двор, в сад. Усевшись за стол, мило пригласила меня присоединиться к ней. Потом со своим мягким странным акцентом расспросила о том, как я провел ночь, удобен ли костюм, который старая Пелажи приготовила для меня, пока я спал. Я взглянул на свою одежду и обувь, которые сохли на солнце у садовой ограды, и возненавидел их. Какое убожество по сравнению с моим нынешним изящным костюмом! Я сказал ей об этом со смехом, но она серьезно согласилась со мной.
