В тот вечер я ужинал, вернее, мы вместе с мисс Кармайкл ужинали в «Солари». Когда рассвет начал золотить крест на Мемориальной церкви, я ступил в Вашингтон-сквер, оставив Эдит в Брансуике. В парке не было ни души, когда я шел по аллее от статуи Гарибальди к дому Гамильтона, но, проходя мимо церкви, я заметил фигуру, сидящую на каменных ступенях. При виде белого одутловатого лица по спине у меня пробежал озноб, и я ускорил шаги. Он что-то произнес вслед, то ли предназначенное мне, то ли он просто бормотал под нос, но внезапно во мне вспыхнул яростный гнев, от того, что это существо посмело ко мне обратиться. Я едва не повернулся, чтобы ударить его тростью по голове, но прошел дальше, и, войдя в «Гамильтон», направился в свою квартиру.
Долго я метался по кровати, пытаясь избавиться от звука его голоса, но не мог. Его бормотание наполнило мой мозг, как густой жирный чад или запах гниения. И пока я метался, его голос во мне становился все более отчетливым, и я начал понимать слова, которые он произнес. Медленно проявлялся их смысл этих звуков, и наконец я осознал его.
– Ты нашел желтый знак?
– Ты нашел желтый знак?
– Ты нашел желтый знак?
Я был в ярости. Что он хотел этим сказать? Проклиная его, я повернулся и заснул, но проснувшись, выглядел бледным и измученным, потому что сон прошлой ночи повторился, и он беспокоил меня сильнее, чем я думал.
Я оделся и спустился к себе в студию. Тесси сидела у окна, но когда я вошел, она поднялась и потянулась ко мне за невинным поцелуем. Она выглядела такой изящной и милой, что я вновь поцеловал ее и сел перед мольбертом.
– Так где эскиз, который я начал вчера? – спросил я.
Тесси слышала меня, но ничего не ответила. Я принялся рыться среди груды холстов.
– Поторопись, Тесс, нельзя пропустить утренний свет.
Среди холстов эскиза не было, и я огляделся вокруг. Тесси стояла возле ширмы, одетая.
– Что случилось? – спросил я. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да.
– Тогда поторопись.
– Ты хочешь, чтобы я позировала, как… всегда?
И тут я понял. Нас ждало новое осложнение. Разумеется, я потерял лучшую обнаженную модель, которую когда-либо видел. Я взглянул на Тесси. Щеки у нее были пунцовыми. Увы! Увы! Мы ели с Древа познания, так что Эдем и райская невинность ушли в прошлое, по крайней мере для нее. Наверное, она заметила разочарование на моем лице, потому что сказала:
– Я буду позировать, если хочешь. А эскиз тут, я спрятала его за ширму.
– Нет, – сказал я. – Мы начнем заново.
