. Белые шипы каштанов покрылись нежной зеленью и вибрировали от жужжания пчел. Среди гелиотропов щеголяли своими пожухлыми крыльями прошлогодние бабочки. Вокруг чувствовался запах свежей земли. Эхо лесных ручьев слышалось в журчании Сены, ласточки рассекали воздух у стоящих на якоре лодочек. Из окна виднелась клетка с птицей, ее чистая песня отчаянно летела в свободную высь. Селби посмотрел на прованские розы, потом взглянул на небо. Может быть, птичья песня тронула его, может быть, дело было в опасной сладости, разлитой в майском воздухе. Сначала он даже не понял, что остановился, потом начал соображать, зачем остановился, потом решил, что нужно идти дальше, потом, что не нужно идти, потом он посмотрел на Рюбарре.
– Мадемуазель, это чудесные анютины глазки.
Рюбарре качнула головой.
Цветочник улыбнулся: ей явно хотелось купить вовсе не анютины глазки. Каждую весну она покупала у него по два-три горшочка этих цветов и никогда не торговалась. Что же ей нужно? Он предчувствовал, что сегодня анютины глазки – это лишь предлог для более важной сделки. Цветочник потер руки и огляделся по сторонам.
– Вот великолепные тюльпаны, – заметил он. – А эти гиацинты…. – он закатил глаза, рекламируя свои душистые закрома.
– А вот эти… – пробормотала Рюбарре, указывая сложенным зонтиком на чудесную розу, и при этом голос у нее дрожал.
Селби заметил это и смутился, что подслушивает чужой разговор. Цветочник тоже заметил и, уткнувшись носом в розы, сразу почуял выгодную сделку. Нужно отдать ему справедливость: он не прибавил ни сантима к честной стоимости цветов, потому что Рюбарре была несомненно бедна, хотя и очаровательна.
– Пятьдесят сантимов, мадемуазель, – проговорил он серьезным тоном.
Рюбарре почувствовала, что торговаться нет смысла. Некоторое время оба они стояли молча. Цветочник не стал расхваливать товар – роза была великолепна без всяких комплиментов.
– Я возьму анютины глазки, – сказала девушка и вынула из потертого кошелька два франка.
Затем она подняла голову. Глаза ей застилали слезы, преломлявшие свет, словно бриллианты. Но когда одна из них медленно покатилась к уголку носа, перед ней возникло смутное видение молодого человека. Она быстро вытерла испуганные голубые глаза краешком платка, и в фокусе появился очень смущенный Селби. Он тут же отвел глаза к небус таким пристальным вниманием, что цветочник посмотрел туда вслед за ним, и полицейский тоже. Потом Селби принялся разглядывать свои ботинки, пока садовник рассматривал его самого, а полицейский, ссутулившись, двинулся дальше. За это время Рюбарре успела отойти на некоторое расстояние.
