В воздухе витал сладостный цветочный аромат, повсюду купались голуби, разбрызгивая воду своими радужно-серыми крыльями, то прижимаясь шейками к краю бассейна, то исчезая в водяных искрах. Тут же плескались воробьи, с громким щебетом смачивая пропыленные перья в прозрачных лужах. Под платанами вокруг пруда напротив фонтана Марии Медичи вразвалку бродили утки, щипали траву и неуклюже спускались к воде, чтобы отправиться в очередное бесцельное плаванье. По белым флоксам медленно ползали бабочки с отяжелевшими от росы крыльями, выбирая солнечные места, чтобы обсушиться. Вокруг гелиотропов суетились пчелы, рядом со скамейкой сидела пара серых мух с красными выпученными глазами, они чинно грелись на солнце, вдруг принимались гоняться друг за другом, а потом усаживались на место и усердно потирали лапки. Часовые стояли на посту, терпеливо дожидаясь смены, и наконец она явилась – послышались ритмичные шаги по гравию, защелкали штыки, и освобожденные караульщики отправились на заслуженный отдых. С часовой башни дворца донесся мягкий перезвон, и ему вторил тяжелый колокол церкви Сен-Сюльпис. Гастингс мечтательно задумался, сидя в тени бога, и пока он размышлял, кто-то подошел и уселся рядом с ним. Сначала молодой человек даже не поднял головы.
Только когда она заговорила, он вскочил:
– Это вы! В такой час?
– Мне было не по себе, я не могла уснуть, – и добавила тихим счастливым голосом: – Это вы! И в такой час….
– Я… я спал, но солнце разбудило меня.
– Я не могла уснуть, – сказала она, и на мгновение в ее глазах мелькнула неясная тень. А потом, улыбаясь, она добавила: – Я так рада… Так и знала, что вы придете. Не смейтесь, я верю в сны…
– Вам снилось, что я… буду здесь?
– Мне кажется, это был не сон, – призналась она.
Какое-то время они молчали вдвоем, наслаждаясь счастьем быть вместе. Их молчание было красноречивым, они только смотрели друг на друга и улыбались, слова здесь были излишними. В их речах не было и тени глубокомыслия. Самое серьезное, что Гастингс сумел сказать, имело прямое отношение к завтраку.
– Я еще не пила шоколад, – призналась она. – Однако вы практичны.
– Валентина, – пылко сказал он, – прошу вас, сегодня… проведите этот день только со мной.
– О боже! – улыбнулась она. – Он не просто практичный, он еще и эгоист.
– Я не эгоист, я только голоден, – сказал он, глядя на нее.
– Он еще и прожорливый, о боже!
– Вы согласны, Валентина?
– Не знаю, как же мой шоколад…
– Возьмите меня с собой…
