– Да.
Она уселась на мраморную скамью, которую недавно занимал Клиффорд, и держа зонтик над своей маленькой головкой, внимательно посмотрела на него.
– Не верю!
Он почувствовал, что это комплимент, и на мгновение ему захотелось отказаться от своей презираемой касты. Но собравшись с духом, он рассказал ей, что он действительно нувориш, впервые в Париже. И все это с такой подкупающей откровенностью, что ее голубые глаза широко раскрылись, а губы расплылись в сладчайшей из улыбок.
– И вы никогда не бывали в Академии?
– Никогда.
– И не модель?
– Нет.
– Забавно, – раздельно произнесла она. И оба засмеялись.
– А вы бывали в Академии искусств?
– Сто раз.
– И видели моделей?
– Миллион раз.
– И вы знаете Бугеро?
– Да, и Эннера, и Константа, и Лоуренса, и Пюви де Шаванна, и Даньян-Бувре, и Куртуа… И всех остальных!
– Но вы же говорили, что не художница.
– Разве говорила? – серьезно сказала она.
– Нет? – робко спросил он.
Она покачала головой, улыбнулась, а потом вдруг опустила головку и принялась чертить кончиком зонтика на песке какие-то фигуры. Гастингс занял место рядом на скамье и теперь, упершись локтями в колени, сидел, разглядывая водяную пыль над струей фонтана.
Неподалеку маленький мальчик, одетый в матросскую курточку, тыкал пальцем в свой кораблик и кричал:
– Не пойду домой! Не пойду!
Его няня укоризненно всплескивала руками.
«Ну точно американский мальчишка», – подумал Гастингс, и его вновь пронзила тоска по дому. Вскоре нянька выловила кораблик, несмотря на сопротивление ребенка.
– Мсье Рене, я забираю вашу лодку, оставайтесь здесь один, если хотите.
Мальчик, нахмурившись, попятился.
– Отдайте ее мне, – крикнул он, – и не называйте меня Рене, потому что я Рэндалл, и вы это знаете.
– Вот как, – сказал Гастингс. – Рэндалл – это английское имя.
– Я американец, – объявил мальчик на прекрасном английском, повернувшись к Гастингсу, – а она такая дура: все время зовет меня Рене, хотя мама называет меня Ренни…
Тут он увернулся от сердитой няньки и забежал за скамью позади Гастингса. Тот рассмеялся, подхватил ребенка и посадил к себе на колени.
– Это мой соотечественник, – сказал он девушке, сидящей рядом с ним.
Говоря это, он улыбался, но в горле у него запершило.
– Конечно! Видишь флаг со звездами на моем кораблике? – воскликнул Рэндалл.
И действительно, американский флаг игрушечного судна беспомощно свисал из-под мышки няньки.
– Он очарователен, – воскликнула девушка и порывисто наклонилась к ребенку, чтобы поцеловать его. Мальчик вывернулся из рук Гастингса, и няня набросилась на него с упреками.
