Вытеснение и другие защиты сравнительно высокого уровня — такие, как реактивное образование, изоляция, аннулирование, интеллектуализация и рационализация, — оберегают Эго от внутрипсихического конфликта путем отторжения влечения, всех связанных с ним действий и представлений от сознательного Эго. Расщепление же и другие подобные защиты оберегают Эго от конфликтов посредством диссоциации, то есть активного разделения всех противоречащих друг другу переживаний, касающихся себя или других, (с. 15)
«Другие родственные механизмы» включают примитивную идеализацию, проективную идентификацию, отрицание, всемогущество и примитивное обесценивание. Я уже отмечала (McWilliams, 1994, с. 98), что защиты, которые мы привыкли считать более архаичными, подразумевают наличие границ между собственным Я и внешним миром, в то время как защиты более высокого порядка связаны с такими внутренними разграничениями, как границы между Эго или Супер-Эго и Ид или между наблюдающей и переживающей частями Эго.
Структура защит человека столь же неповторима, как голос или отпечатки пальцев. Некоторые люди используют грусть для защиты от гнева, в то время как другие злятся, чтобы не грустить. Кто-то защищается от глубоко спрятанного стыда, а кто-то избегает вины. У одних широкий репертуар защит, другие постоянно используют один или два испытанных механизма вне зависимости от обстоятельств. Чтобы помочь человеку, необходимо понимать, как именно он использует мысли, чувства и действия для облегчения трудных внутренних состояний.
Клинические и исследовательские вопросы оценки защит
В исследовательских целях предпочтительны нозологии, в которых приоритет отдается внешнему поведению, а не внутренним и умозрительным процессам. Однако в клинических целях важнее понимать смысл поведения человека, чем описывать его с позиции внешнего наблюдателя. Феномен антисоциального расстройства личности, или психопатии, говоря старым языком описательной психиатрии и психоанализа, хорошо показывает ограничения оценки, опирающейся преимущественно на внешнее поведение; оценки, в которой игнорируется смысл обычных защит, имеющихся у человека. Начиная с редакции 1980-х годов DSM в большой степени опирается на исследования антисоциального поведения, сделанные социологом Ли Робинс (например, Lee Robins, 1966), поскольку для определения психопатических феноменов она использовала описательную и эмпирическую модель, а не вывела их путем рассуждений и построения теорий. Таким образом, указанные ей поведенческие и внешние критерии оценки антисоциального расстройства личности (термин, который сам по себе отражает интерес социолога к феномену отклонения от социальных норм, а не интерес психотерапевта к мотивации и личностному значению) хорошо подходят для стандартных исследований. То, что в DSM-IV среди семи критериев антисоциального расстройства личности лишь один является внутренним («отсутствие сожаления»), говорит о зависимости этого руководства от работ Робинс.
