Анна Фрейд рассматривала тревогу в рамках структурной модели своего отца, к которой он пришел в поздние годы своей работы, — модели, которую она и большинство аналитиков справедливо считают даром для клинической практики. Ее работа над этим предвосхитила многие психоаналитические исследования младенческого периода и переформулирование фрейдовской теории развития в свете наблюдений за маленькими детьми. Я считаю, что ее структурный подход к разграничению типов тревожных реакций сочетается с психоаналитическими подходами к развитию. Страх перед мощью инстинктов — естественная тревога ранней, симбиотической фазы развития, на которой преобладают фантазии всемогущества; сигнальная тревога возникает, когда у ребенка есть отделенность и способность обращаться к памяти; тревога Сверх-Я отражает достижения эдиповой фазы.
Когда у терапевта есть понимание субъективных различий в состояниях тревоги, клиническая работа становится гораздо более эффективной, чем при восприятии тревоги как единого, недифференцированного феномена. (Так, безусловно, ее трактуют многие защитники фармакотерапии, не обязательно при этом учитывая долгосрочную пользу для пациента). Понимание того, какой тип тревоги испытывает человек, нельзя автоматически вывести из наблюдаемой ситуации. Так, например, если я обратилась к терапевту с переживаниями по поводу внебрачных отношений, у специалиста нет возможности изначально понять, разрушают ли меня мощные влечения, которые активизировались вследствие моей новой влюбленности, или я бессознательно воспринимаю роман как угрозу для своей безопасности, репутации и семьи, или же я ожидаю, что интернализованные властные фигуры накажут меня за прелюбодеяние. Если терапевт нс понимает различий между разными тревожными жалобами, а также не видит разницы в их субъективном значении, которое определяется тем, на каком уровне развития они возникают, он, вероятнее всего, перенесет свою собственную реакцию в аналогичной ситуации на меня, что может не иметь ко мне никакого отношения.
Аналогично человек в депрессивном состоянии на психотическом уровне будет чувствовать себя настолько плохим, что будет считать себя ужасно отвратительным и недостойным помощи, на пограничном уровне будет испытывать отчаяние, пустоту и болезненную брошенность, а на невротическом уровне будет убежден, что стремиться к счастью — опасно. Способ, которым клинический специалист сможет успокоить и вдохновить депрессивного человека, в какой-то мере зависит от того, насколько правильно он «понимает» субъективную природу депрессии. Сочувствие к человеку в состоянии тревоги или депрессии — естественная реакция сострадающих людей, однако настоящее понимание смысла этих страданий зависит в каждом конкретном случае от осмысления их сущности и особенностей развития.
