Хотя эти аспекты имеют значение для терапевтов, они не всегда столь же очевидны для критиков психоанализа, а также тех, кто оценивает эффективность работы терапевтов или стремится урезать расходы на охрану психического здоровья путем категоризации разных видов психопатологии в соответствии с наблюдаемыми симптомами и обобщенными методами лечения. В США интересы людей, страдающих психическими расстройствами, недостаточно представлены при общественном обсуждении вопросов здравоохранения, и в особенности вопросов охраны психического здоровья. В отличие от соматических заболеваний, проблемы психического здоровья могут вызывать стыд у тех, кто страдает ими, и этот стыд все еще не позволяет многим пациентам настаивать на получении надлежащего медицинского обслуживания. Мы, клинические специалисты, должны говорить от их имени.
Практически все американские психотерапевты согласны, что охрана психического здоровья значительно ухудшилась за последние двадцать лет, поскольку коммерческие страховые компании укоренили модель «регулируемого медицинского обеспечения»>2>. Мы, занимающиеся психическим здоровьем профессионалы, не слишком боролись за благополучие наших пациентов, что и привело к такому результату. Трудно сказать, возможно ли в Западном полушарии обратить вспять эту тенденцию к предоставлению все более несоответствующего медицинского обслуживания лицам, страдающим психическими заболеваниями, но, вероятно, пока еще не поздно предупредить специалистов в других странах о необходимости протестовать против любых подобных изменений. Таким образом, появление этой книги связано с особой политической ситуацией, а не только с клиническим или академическим интересом. Учет этого контекста поможет российскому читателю понять, почему я так много внимания уделяю индивидуальным различиям.
Что касается клинических целей «Формулирования психоаналитического случая», я ориентировалась на квалифицированных специалистов с разным опытом и из разных сфер и хотела обеспечить теоретическую поддержку терапевтам, стремящимся укреплять отношения со своими пациентами и помогать им в развитии. В отсутствие категориального мышления мы, пытаясь понять психику другого человека, скорее всего, спроецируем нашу собственную: смотря на поведение другого человека, мы естественным образом предполагаем, что оно означает то же самое, что и наше аналогичное поведение. Так, например, в клинической ситуации терапевт, который обычно замолкает, когда испытывает тревогу, будет делать вывод, что молчание клиента означает его тревогу. Однако молчание может, кроме прочего, означать гнев, стыд, боль, осуждение, облегчение, симпатию или ощущение глубокой расслабленности в отношениях с другим человеком.
