– Добре, отец Михаил, благодарствую – склонился в поклоне Галкин.
– Прощайте – в спину отвернувшегося от гостей священника удивленным голосом произнес Антон и отправился вслед за казаком.
Выйдя на улицу, Верещагин глубоко вдохнул удивительно свежий морозный воздух и, повернувшись к стоящему в окружении нескольких казаков Галкину, с улыбкой обратился к нему:
– Ну что атаман, веди в избу этого, как там его…приказчика, наконец-то поговорим!
Светало, первые лучи восходившего солнца зайчиками играли по заснеженной поверхности, майор, впервые за несколько дней увидел рассвет. Он улыбнулся и, забыв, где находится, произнес в микрофон:
– Ну что лейтенант, вот и солнышко, хорошо!!!
– Да, я уже подумал, что мы вечно в темноте шарахаться будем!! Майор, большинство местных спустились со стен, там сейчас только два человека, – ответил по рации Каменский.
– Хорошо, я буду в доме. Эй, атаман, а где изба находится? Понял, вторая справа от ворот. Я пошел.
Галкин и стоявшие рядом воины с удивлением смотрели на то, как чудаковатый иноземец разговаривал сам с собой, но приставать с вопросами никто не решился. Тем более что странная одежда камуфлированного цвета и надетый на голову непонятный шлем занимал куда как не меньшее внимание. Казачий атаман все еще с удивленным выражением лица обратился к стоящему рядом с ним парню, внешность которого вызывала противоречивые чувства. Высокий, явно азиатской внешности казак был без головного убора, а его абсолютно лысая голова отличалась идущим от затылка до переносицы глубоким шрамом.
– Савка, иди к Прохору, пусть стол накроют, чаю долгой у нас беседа будет.
Чуть прищурив левый глаз, Сава мельком взглянул на Верещагина и тут же резко развернулся в направлении указанного дома. Взгляд майору не понравился, возникло ощущение, что на него посмотрел рецидивист с долгим криминальным прошлым.
– А вы пошто рты раззявили, чи молодка на мудо, службу государеву забыли?! Ща в порубе местов многа!!!
Народ, толпившийся около входа в церквушку, сразу как ветром сдуло, видно боялись своего грозного командира. Войдя в избу, Верещагин по примеру казака перекрестился на красный угол с иконами и прошел в комнату, в которой было всего два окна, закрытых слюдой почти не пропускающей солнечный свет. Справа от офицера стояла самая настоящая русская печь, прикрытая тканевой занавеской, на стенах располагались полки со столовой посудой и шкафчики. Около окна, против устья печи стояли ручные жернова и лавка. В красном углу стоял большой грубо отесанный стол и две лавки по бокам, куда и показал рукой казак, предлагая садиться:
