Теплым, но затхлым воздухом, в котором тянулись еле уловимые нити посторонних запахов: еды, которую загрузили в холодильник сегодня утром, воды из крана с оттенком ржавчины, чуть холодноватого тела Мари — ого, я чуяла Мари, духов какой-то живой женщины, которая была здесь пару недель назад…
И тьмы.
Я даже прислушалась. Тишина тут тоже была абсолютной, но мне остро не хватало пяти чувств, чтобы понять, что я сейчас ощущаю. Почему я ощущаю запах тьмы. Запах. Тьмы.
Что это вообще?!
Я дернулась — это было как зуд. Как будто я хочу открыть глаза, а они никак не открываются. Или сквозь насморк ощутить явно сильный аромат. Но он не пробивался, я не могла идентифицировать это, и вот тут уже начинала паниковать.
«Люций!»
Я позвала его внутри себя, но не получила отклика. Может быть, это вообще был не он, мне пофиг. Мне нужно было понять! Ни его сущность, ни я сама не могли дать ответа.
Я застыла. Замерла. Прекратила дышать. Постаралась не существовать. Все, только чтобы ощущение тьмы проявилось отчетливее.
И в этот момент моей шеи сзади коснулось что-то влажное и горячее.
Я откатилась в сторону — насколько позволила длина цепей наручников! Но — ничего. Ни запаха. Ни звука. Ничего.
Сердце грохотало в ушах, мешая успокоиться. Может быть, мне показалось?
Но в этот момент оно случилось снова — и я поняла, что это язык! Кто-то лизнул меня в шею сзади. Кто-то, кого не могло быть в запертой клетке!
Кто-то, кто засмеялся сейчас прямо над моим ухом.
Тихо. Хрипло. Сухо.
Знакомо.
Не мне.
Внутри меня — не я — что-то встрепенулось на этот звук.
Загрохотали цепи, и наручники дернулись — кто-то тянул их к прутьям клетки, наматывал цепь на что-то наверху и притягивал меня к стенке так, что руки оставались задранными наверх, а двинуться было невозможно.
Я не слышала, чтобы кто-то входил в подвал или даже в клетку. Но этот кто-то был здесь. Внутри. В темноте.
— Ты догадалась? — голос такой сухой и хриплый, что от одного его звука хочется пить. И вот теперь я ощутила присутствие рядом с собой. Не дыхание — дыхания не было. И запах тьмы — он усилился.
И отклик внутри — тоже.
Я попыталась привстать, но с руками, натянутыми над головой, это было сложно.
Тогда и ощутила дыхание — снова позади, у самого уха, холодный вздох, пахнущий тьмой, пошевелил волосы. И язык прошелся по изгибу ушной раковины — острый, горячий, влажный.
— Еще нет? — пересыпался мелким песком тот самый голос у другого уха. — А если так?
И снова касание горячего и влажного на шее, а потом — все еще внутри этого ощущения — острый укол. У него что — в языке шип?
