Лион, казалось, даже улыбался. Как будто насмешливо и вместе с тем грустно.
— А тебе, стало быть, чрезвычайно важно узнать, откуда на самом деле взялись мы? Все мы? — Лион отхлебнул горячий кофе и довольный самим собой, кивнул.
— Не совсем. Я хочу знать, чем живет Самсавеил. Он бессмертный — это очень долго. Не может же он вечность висеть в своем Райском саду, — Раун прикусил язык, боясь сказать лишнего. Он прекрасно помнил со времен учебы, что Самсавеил всегда был прикован в Райском саду. Всегда. И понимал, что никто не должен знать, что теперь все иначе.
Лион прищурился, будто заметив толику фальши в его словах.
— На этот вопрос Верховный Жрец должен был тебе ответить.
— И он ответил, — Раун поднял на императора глаза. Сейчас особенно было важно понять, в чем кроется секрет и как много знает Лион. — Самсавеил-де занят заботой о нас. Бережет нас, опекает, всячески поддерживает.
— Думаешь, не способен? — напрямую спросил Лион. И в голосе снова послышалась грусть.
— Думаю, что либо я не могу понять такой самоотверженности — висеть закованным в цепи столетиями и неизменно заботиться о потомках тех, кто тебя распял; либо это не то, чем кажется.
— У кошек есть много легенд о Самсавеиле. Много фресок, на которых он изображен без цепей, разгуливающим по Райскому саду и храмам. Много записей о том, как он учил их. Много книг с его изречениями и заветами.
Раун кивал, боясь, что император замолчит.
— Но не у нас. У ангелов нет ничего, написанного его рукой. Нет знаний, переданных из уст в уста, поведанных им лично. Ничего. Поэтому все мы верим в то, что утверждают в Имагинем Деи, — Лион повел рукой, едва не расплескав кофе.
— Во что верите вы, Ваше Императорское Величество? — осторожно спросил Раун.
Лион вмиг помрачнел, цокнул языком.
— Мы так не договаривались. Я отвечу, во что верят шисаи. И только шисаи. Во что верю я сам — сугубо мое личное дело, — он глянул исподлобья, и Раун невольно поежился, а после кивнул. — Кошки бережно хранят легенды о Еве. Это их священный долг, их предназначение и, пожалуй, вся их жизнь, какой бы длинной она ни казалась.
— Ева? — Раун непонимающе поднял левую бровь, в уме перебирая все священные писания, что ему довелось держать в руках. О Евы не было сказано ничего.
— Это возлюбленная Самсавеила. Он возрождает ее душу снова и снова. Она умирает и воскресает по его воле. Кошки же служат ему, находят Еву и воссоединяют их. Эта любовь длится и будет длиться вечность, — Лион искоса наблюдал за Вороном, и даже вздрогнул, когда тот беззвучно рассмеялся.
