Все было странным в этом лесу. Никто не бежал с расспросами или разъяснениями. Казалось, никого не волнует появление новой группы. Завидев несколько человек в темно-зеленых с черными пятнами комбах, Магуай и девушки схватились за громы, узнав форму воинов из государства ягуаров, но оружие оказалось неисправным, и враги прошли мимо, равнодушно скользнув по новичкам взглядом. Потом, в метрах тридцати, Магуай рассмотрела большой отряд из граждан бывшего Колибри Юга. А рядом с ними две семьи орлов. Затем веселая стайка ребятишек разных возрастов, но, главное, состоящая из представителей двух враждебных государств, весело пронеслась, едва не сбив с ног взрослых, соблазнив поиграть и детей из каравана Магуай. Смеющаяся толпа унеслась к озеру, в которое обрушивался водопад, и начала беззаботно плескаться на отмели, поднимая искрящиеся фонтаны прозрачных брызг.
Здесь не ходили друг к другу в гости, но и не ругались. И все же, народ делился по занятиям на две категории: те, кто неустанно и беспрерывно молился, сидя у огня или на траве под деревом, и тех, кто уходил в лес добывать пищу, последних было меньшинство. Всюду незримо витал дух надежды – они дошли и здесь получат защиту. А большего и не нужно! Только бы не витала страшная угроза над головами детей, был бы в котелке кусок мяса, да нашлись одеяла укрыться в прохладную ночь. О том и молились. У каждого костра поздним вечером взлетали к небу одни и те же слова:
– И был у них бог, и звали его Кецалькоатль, и люди Толлана почитали его и считали богом, поклонялись ему с древних времен…
Люди повторяли и повторяли древнюю легенду, ее слова сливались в монотонный гул, который поражал своей мелодичностью и силой, проникал в самые потаенные уголки души, выметая из нее все ненужное, лишнее, поверхностное. Даже Магуай, оставаясь в стороне от всеобщего поклонения, занимаясь повседневными делами, ощущала, как незатейливые слова и с ней творят чудеса. Слова, звуки, они словно видениями оживали в ней. Только не было среди образов картин с высокими стеблями маиса и изумрудными стенами домов. Были дома из белоснежных стволов, зеленеющие рощи, ясное голубое небо среди серых скал, и ослепительная белизна снегов родных гор. Но оглушительной волной накрывало чувство утраты и желания все это вернуть, и сердце ее стучало сильнее, а на глаза набегали слезы. Она узнавала образы – это был ее дом, шахта в окружении родных горных вершин, где каждая трещина, уступ были с детства знакомы.
