Впрочем, Мелиотон когда-то был столицей далеко не самого мелкого государства, являющегося теперь частью империи, по размерам вполне мог соперничать с крупнейшими городами Оробоса и процветал по сей день. В основном, конечно, благодаря торговле: общая граница империй такова, что, несмотря на огромную протяженность линии соприкосновения, с комфортом и в больших количествах водить караваны можно всего в двух местах – через Беллус и здесь.
Хозяин радушно улыбнулся и поднялся навстречу гостю, чтобы тут же утонуть в могучих объятиях.
– Вот шельмец! – добродушно загудел Монтейро вместо приветствия, выпуская слегка помятого Сильвио. – Я наслышан о твоей победе! Каурая, как и договаривались, твоя. Уже в конюшне. А ведь, согласись, нечестно получилось! Тебе досталась и кобыла, и кордосская козочка! Надо было спорить наоборот: если ты не берешь эту ледяную крепость, то только тогда лошадка достается тебе. В качестве утешения, так сказать!
– Но тогда какой был бы у меня резон стараться? – приподнял бровь хозяин.
– Как «какой»? – искренне выпучил глаза Монтейро. – Ради того, чтобы приручить эту козу-дерезу! По-моему, на твоем месте сейчас мечтал бы оказаться каждый мужчина, что был вчера на приеме. Даже трухлявый пень эль Бельзамо вчера проявлял признаки жизни да все щурился в ее сторону, а не просто сидел истуканом, укрытый пледом… И перестань так сыто ухмыляться, точно бочку меда слопал! Это попросту неприлично: твой друг только что лишился чудесной кобылы, а ты!..
Глядя на раскрасневшегося приятеля, Сильвио не выдержал и расхохотался.
– Полно, мой дорогой! – обратился он к сердито пыхтящему здоровяку. – Ты совершенно прав! Ночь с Корнелией стоит тысячи кобылиц. Да что там – она бесценна! Поэтому забирай свою каурую, я дарю ее тебе обратно. И гнедого, которого ставил я, если хочешь, тоже дарю!
Монтейро враз посерьезнел, хлопком в ладоши вызвал дворецкого и вместо хозяина распорядился принести вельнского десятилетней выдержки. Сильвио же опять прикрыл глаза и точно забыл о госте. На лице расползлась довольная улыбка, точно он и в самом деле только что насытился самыми изысканными яствами.
Когда пыльный кувшин оказался на столе, здоровяк тут же схватил его и лично наполнил оба бокала. Лишь только дверь за дворецким закрылась, он сунул один под нос другу и сурово приказал:
– Пей!
Голос его не был так мелодичен, как у опытного и чуткого слуги, так что в этот раз Сильвио ощутимо вздрогнул, очнувшись.
