Он родился в бедняцком квартале Шевлуга, в домишке с серыми стенами и соломенной крышей, в котором ютилось шесть больших семей. В доме постоянно кто-нибудь рождался и кто-нибудь умирал; отец и мать любили Ханбея и всех своих отпрысков, но половина его братьев и сестёр не дожила до того возраста, в каком покидают колыбель. Другие умерли позже. Старшего брата, так же, как потом — отца, зарезали на улице за горсть медяков и старые сапоги. Сестёр-двойняшек забрала оспа, опустошившая пол города. Когда Ханбей с матерью остались вдвоём, она отдала ему двенадцать золотых крон — все деньги, накопленные за годы тяжёлой работы — и сказала: «Не унывай, Хан. Мы что-нибудь придумаем».
А следующим утром она ушла и больше не вернулась.
Только годы спустя он случайно узнал, что она не погибла. Не пала жертвой грабителей или внезапной хвори, не свела счёты с жизнью: просто ушла. Обрела пристанище в святилище Доброй богини Ирсы Ино, куда мужчинам пути не было…
Узнав правду, он не почувствовал гнева или обиды — но внутри поселилась какая-то пустота. Дважды в год он жертвовал жалованье в пользу святилища. Но когда добросердечная служительница стала расспрашивать его о причинах и предложила передать письмо — отказался.
Жрецы учили, что по земле среди людей ходит множество Добрых богов. Всех их даже по именам никто, кроме жрецов, не знал. А, может, и те не знали. В Шевлуге, как и во всём Ардукском королевстве, особо чтили троих: бога-радетеля, Роббара Рехана, покровителя мудрецов и королей, и двоих его детей — бога-бродягу по имени Нарбак Набарин, заступника шутов, странников и пьяниц, и богиню-птицу, что звалась Иной Ирсо и защищала всех несчастных и обездоленных. Женщины в трущобах вплетали в волосы птичьи перья — они не давали защиты, но дарили успокоение и надежду…
Ханбей часто видел такие в волосах у матери.
Сам он мало верил в заступничество Добрых богов — но верил силу оружия. Тщетно прождав мать пять дней и ещё за пятнадцать облазив весь город сверху донизу он взял оставшиеся деньги, узел с одеждой и пошёл к казармам. Ему ещё не стукнуло четырнадцать, он был мал ростом и щупл: караульные, посмеиваясь, погнали его прочь — но их остановил проходивший мимо Капитан:
— Если сегодня прогоните его, через год он придёт снова — но уже не проситься в стражу, а стянуть кисет табака.
Так Ханбей, с негласного позволения Капитана, начал жить при казармах. За год он набрался сил и ума и следующей весной поступил на службу. Он хотел стать хорошим стражником. На самом деле хотел. И, как думал, стал; но прошедший день впервые заставил его усомниться — и в себе, и в службе. Стража не рубила людей зазря: зелёное сукно мундиров олицетворяло защиту Добрых богов для жителей Шевлуга и Лысых Равнин…
