Голос, обычно грубый и строгий, истекал странной лаской. И хотелось, замерев, впитывать и слова, и тихую улыбку, и нежную суть. Но страшно, почему-то очень страшно. Будто всё это — прощание. Будто всё — прощение. Или попытка сказать «прости».
— Верить — удел мужей. Верить и доверять. Себе, друзьям, врагам. Богу. Лишь мужчина способен понять Бога, но для этого ему нужно остановиться, задуматься, прислушаться. К себе, к миру. Но в одиночестве мужчина не умеет слушать! Нужна жена. Как спокойная вода, в которой отразишься и увидишь недостатки и достоинства…
— А жене нужен мужчина, — не допустив дрожи в голос, ласково отозвалась я, подняв руки и обняв плечи мужа. — Мужчина — защитник, добытчик, отец её детям. Но более всего, он — отражение бога на земле. Как мужчина смотрится в женщину, чтоб понять мир, так бог смотрит в мужчину, чтоб увидеть своё отражение. И женщине довольно этого отражения рядом — большее не вместит её сердце. Оно маленькое, сердце женщины, в нём едва ль хватит места…
— Ноема моя, Ноема! — тесно прижимаясь, задохнулся мой муж, мой бог и господин. Руки его заскользили по моим плечам, лаская и будя. — Сердце женщины — бездна! В нём вмещается и супруг, и дети, и весь мир. Милосердное сердце, знающее о никчёмности жалости и цене сострадания! Большое сердце, способное чувствовать за себя и за другого! И понимать! Всё понимать… Без слов…
Тёплые ладони сдвинули ткань, припадая к коже. Шершавые, в мозолях от долгой работы, обветренные горным воздухом. Уставшие руки мужчины, почти взошедшего на вершину и смотрящего на ещё непокорённый пик. От их жара в масло пота топилась моя кожа, и пальцы скользили по ней, вдавливаясь в плоть, месили и гладили, как мягкое тесто. И становилось тяжело и пьяно, словно тело — влажная земля в перстах пахаря. Или тяжёло делалось от воздуха? Тугого воздуха, давящего на грудь…
— Ноема моя, Ноема! — шептал супруг, приникая дыханием к уху, — Без тебя, что значило бы жить? Жить, зная о близости конца?! До тебя я каждый день проводил в страхе. Боялся остановиться, прекратив труды и споры, боялся оказаться в тишине и покое, где так легко вспомнить, что мир погряз в грехе и Творец волен уничтожить создание. Волен, как никто другой! Камнётёс не расколет неудавшийся камень, жнец не выбросил сломанный колос, воин не переломит неудачно пущенную стрелу. И только Он способен уничтожить то, что сотворил! В том его всемогущество, в том его сила. Но с тобой я обрёл надежду! И эта надежда вела меня!
