– Ну что, крошка? Надеюсь, ты не против со мной позабавиться?
Мэри подняла на него глаза и произнесла медленно и твердо:
– Пойдите вон!
– Ах так?! – лицо нахала побагровело. – Ну, раз не хочешь добровольно…
Он сделал движение, чтобы схватить Мэри за руку, но Гриффитс поднялся и, сверля наглеца взглядом, произнес:
– Вы не очень учтивы, сударь. Вам было ясно сказано – убирайтесь!
– Это почему?!
Незнакомец уперся левой рукой в бочку, а правой достал пистолет и приложил дуло к подбородку Гриффитса.
– Потому что эта дама со мной, – ответил капитан, даже не шелохнувшись.
– Ты что, не знаешь законов береговых братьев? Каждый из нас имеет право на любую женщину, даже на жену губернатора.
Гриффитс сделал молниеносное движение, и пистолет отлетел футов на двадцать в сторону.
– Вот ступайте и забавляйтесь с женой губернатора. Я не береговой брат, и мне плевать на ваши законы. А по нашим законам вы, сударь, – негодяй и мерзавец! Защищайтесь!
Он со звоном выхватил шпагу. В руке противника блеснула короткая абордажная сабля.
– Это Рыжий Лис! – раздались возгласы в таверне. – Он страшен в гневе. Десять против одного, сейчас он уложит этого франта.
– Что ж, до первой крови! – вскричал Рыжий Лис, принимая позу фехтовальщика. – Кто будет ранен, уберется отсюда. А девка достанется победителю.
– До первой крови, говоришь? Получай!
Отразив первую атаку противника, Гриффитс отступил на шаг, сделал ложный выпад, а потом резким неуловимым движением разорвал кончиком клинка рубаху на левом плече Рыжего Лиса. Ткань у прорехи стала потихоньку окрашиваться в коричнево-красный цвет. Рыжий Лис, приложив к ране руку, медленно отвел ее и с удивлением стал разглядывать кровь на ладони.
– Пошли отсюда! – Гриффитс схватил Мэри за руку и потащил свою спутницу к выходу.
– Нет, живым ты отсюда не уйдешь!
Рыжий Лис и еще два флибустьера ринулись в атаку на Гриффитса. Отмахиваться от троих противников даже ему, опытному фехтовальщику, было тяжеловато. Дерущиеся расшвыривали во все стороны бочки и лавки, освобождая пространство для битвы, гремела, разбиваясь, посуда, на пол летели бутылки.
– Господа! А кто за все это заплатит!? – вопил трактирщик, но чисто риторически, поскольку подобного рода убытки терпел не впервые. Все это впоследствии накладывалось на прибыль как издержки производства и покрывалось в итоге махинациями, обсчетом клиентов и недоливом. Редко удавалось призвать к ответу зачинщиков драки и получить с них компенсацию.
