— Уже поздно, пошли.
Я встал, и мы отправились. За всю дорогу до трамвайной остановки мы не проронили ни слова. Мне было стыдно. Но на остановке она протянула мне свое личико, улыбающееся, веснушчатое, милое личико, может быть, чуть бледнее, чем обычно (верно, от ночной сырости), и сказала:
— Завтра у меня тоже будет свободное время. Если вы не против, может завтра после обеда…
Подошел трамвай, она вскочила на подножку.
— Хорошо? — крикнула она мне,
— Да, да, завтра… — махнул я рукой и стал ждать другой трамвай.
Мне было стыдно, это правда, но я старался себя успокоить. Кто сказал, будто я ханжа? Это совершенно не так. Я не ханжа, не растяпа, не трус, просто у меня недостаточно опыта в обращении с женщинами. К тому же я
чересчур стыдлив. Но… до завтра, да, до завтра…
Назавтра в полдень состоялось заседание совета. Рассматривался вопрос о премиях, о которых давно уже ходили слухи. Директор сонным голосом называл фамилию и предполагаемую сумму. Такой-то и такой-то — столько-то и столько-то. Кто за? Принято! Такой-то и такой-то — столько-то, и столько-то. Кто за? «Оказывается, не такое уж хитрое дело заседать в совете, — подумал я, — кивай себе головой». Назвали мое имя. За! — сказали все в один голос. «Вот уж кстати,— снова подумал я‚— куплю летние, брюки из той красивой ткани». Дальше шел главный бухгалтер, за ним старший счетовод и многие другие. Принято. Подошла очередь Ирены, директор сказал, что по своему отношению к работе, по трудовой дисциплине, по добросовестности и так далее премии она не заслуживает. Ему это особенно больно, так как Ирена единственный сотрудник, остающийся без премии, но, принимая во внимание все перечисленные обстоятельства, иначе поступить невозможно. Правда, это всего лишь его предложение, пусть товарищи выскажут свою точку зрения. Старший счетовод-навозник свою точку зрения высказал тотчас.
— Я согласен с предложением товарища директора. Работник Ирена ленивый и весьма недобросовестный, кроме того ее личная жизнь внушает определенные сомнения. В интересах дела было бы неплохо как-нибудь заняться ее личной жизнью. Пусть лишение премии послужит ей уроком.
Затем взял слово заведующий счетной частью — вонючий Мартин.
— Если бы принимались во внимание другие вещи, — сказал он, сильно подчеркивая «другие вещи» и подмигивая,— если бы принимались во внимание другие вещи, эта барышня несомненно получила бы первую премию. Но об этих вещах пусть судят молодцы из Зриневаца и те, что толкутся возле кафе «Дубровник». Мы же принимаем решение, исходя из конкретной работы на конкретном рабочем месте, не так ли? Поэтому я присоединяюсь к предложению товарища директора, — закончил начальник счетной части и принялся раскуривать трубку, которая за время его речи успела погаснуть.— А что касается воспитательного воздействия, — добавил он,—то я сильно сомневаюсь.
