Дурацкая погода — снова дождь. Совсем недавно сияло солнце, и вдруг нашла большая черная туча и полил дождь. Опять я без зонта, а на ногах легкие туфли. Я стоял и смотрел на ливень в окно. Мутный поток несся по улице, люди прятались в подъезды, а кому было некогда, потешно прыгали под дождем, промокшие до костей, в прилипшей к телу одежде. Особенно интересно было смотреть на женщин… Но ливень быстро кончился, из-за облака снова выглянуло обманчивое солнце. Я ушел из канцелярии последним.
В подъезде стояла моя сослуживица Ирена из коммерческого отдела и внимательно изучала небо, не решаясь выйти на улицу. Когда я появился, Ирена вдруг улыбнулась, показав свои крепкие зубы, ее лоснящееся, веснушчатое, точно индюшачье яичко, лицо просияло.— А я уже совсем собралась идти, — сказала она еще больше открыла зубы.
Я кивнул головой, показывая, что понял.
— Жаль только босоножки, — продолжала она, вытягивая ногу.
Босоножки у нее были ярко-красные и на мой вкус слишком громоздкие, а вот нога — очень изящная, литая густо поросшая рыжими вьющимися волосками, и это ничуть ее не портило. Странно, почему я раньше не знал, какие красивые у Ирены ноги.
— Дождь кончился, — сказал я и выставил руку вверх ладонью.
Солнце ярко сверкнуло из синего провала между тучами.
— Обычно я не хожу в эту сторону, — сказала Ирена, когда мы вышли на улицу, — но сегодня у меня кое-какие дела именно там, куда вы идете. Вы не против, если я вас провожу?
Разумеется, я был не против. «Ишь, стерва», — подумал я, взглянув на нее искоса. Ирена заметила этот взгляд, мне стало неловко, но она пришла в превосходное настроение, подхватила меня под руку, и мы пошли по мокрому тротуару. Ирена без умолку болтала и смеялась, я время от времени пытался вставить остроумное словцо, но как-то не получалось. Вдруг она остановилась и, сильно прищурившись, спросила:
— Куда вы завтра идете?
— Завтра воскресенье, — ответил я, проглотив слюну, — завтра я иду на футбол.
— Чудесно! — воскликнула Ирена и крепко сжала мне руку выше локтя. — А у меня завтра есть дела в Максимире >1, и я управлюсь с ними как раз тогда, когда кончится матч. Давайте немного пройдемся по Максимиру, мы можем себе это позволить, никому ничего не придет в голову, не правда ли? Ведь все-таки мы коллеги, ха-ха!
Я снова проглотил слюну. Конечно, я был не про прогуляться по Максимиру после футбола.
Обедая затем в столовой, а я ее не переношу, я был в превосходном настроении. Официант, жук-навозник, отвратительный тип, вечно небритый, немытый, с годовыми залежами чернозема под ногтями, лодырь и изверг, у которого я всегда на прицеле и который мучил меня самым подлым образом, так что кусок застревал в глотке, даже официант-навозник не казался мне таким ненавистным и непереносимым, как обычно. Я даже улыбнулся и сказал что-то очень доброжелательное, когда он грохнул на стол тарелку с помоями вместо супа и еще намочил в этих помоях свои мерзкие пальцы. И осе-кассирше польстил, сказав, что у нее чудесное ожерелье. На самом же деле это была безвкусная базарная поделка из дешевых ядовито-зеленых стекляшек, безобразно свисавшая с длинной жилистой шеи, но я, будучи в хорошем настроении, решил сделать женщине приятное. Она сперва покраснела, потом посинела от спеси и подарила меня таким взглядом, что меня было начала грызть совесть за мою бесстыдную ложь, и я даже немного испугался неприятных последствий, но потом мысленно послал ко всем чертям и кассиршу и последствия.
