— Уходят! — провозгласил Минька. — Уходят беляки! Прямо на север. К Садам направляются. Впереди конница. Казаки!
— Та-а-к! — протянул Сорокин. — Надо бы остановить.
— Зачем? — не понял Автономов. — Надо не догонять, а ударить с флангов.
— Я подъесаул, старше тебя по званию, ты всего-то на всего хорунжий, младший офицерский чин.
— Это при старом режиме. А сейчас я старший.
— При каком режиме — не важно. Главное, что я понимаю больше. Надо остановить, окружить и уничтожить. Согласен? И нет больше Белой армии, а у нас с тобой головной боли. А? — Сорокин весело подмигнул Автономову.
— Хорошо, — согласился тот. — Действуй, товарищ Сорокин.
Сорокин повернулся к сидящему в углу на лавке незаметному человеку, в чёрной черкеске с малиновой окантовкой. Это командир кубанских пластунов, прибывших вчера с турецкого фронта.
— Что, товарищ Кожушко, сумеют твои пластуны остановить беляков.
— Вид чего ж — ни? — певучим малорусским говором сказал командир пластунов. — Зумившы.(От чего же — нет? Сумеют).
— И конных не испугаются?
— Ни. От як бы на мене пластуны йшлы, я б занервував. А у вершныка потрапыты простише. А мои хлопци з винтивкою зриднылыся, як с дружыною, поводытыся вмиэмо. Не сумнивайся, товарыш Сорокин.(Нет. Вот если бы на меня пластуны шли, я бы занервничал. А во всадника попасть проще. А мои парни с винтовкой сроднились, как с женой, обращаться умеем. Не сомневайся, товарищ Сорокин).
Пластуны на телегах домчались до окраины Садов, выстроились цепью в два ряда на взгорке. Первый ряд встал на одно колено. Вдали показались всадники белых. Раздалась команда:
— Заряжай! Цельсь! Пли!
Раздался залп. Первые всадники слетели с лошадей.
Конь полковника Рашпиля с удивлением обнюхивал мёртвого хозяина. Только что был жив, конь ощущал его тяжесть на спине, и вот теперь ещё тёплый лежит без движения. Конь чувствует, что хозяин мёртв, фыркает и отскакивает в сторону, но тут же засомневался и опять подошёл нюхать хозяина. Второй залп и пуля попала коню в голову, и он свалился мёртвый рядом с полковником.
— Рашпиля убили, — сообщил с досадой генерал Эрдели, отнимая бинокль от глаз. — Кто по ним бьёт не видно, но бьёт хорошо. Полягут три сотни, если не остановить. А остановить не кому! Полковник убит!
— А они сами? — спросила де Боде.
Эрдели удивлённо посмотрел на ординарца, но простив ей женскую непонятливость, пояснил:
— Они хорошие солдаты, Софья Николаевна. Без приказа не отступят.
— А вы такой приказ дадите, Иван Георгиевич?
