— Есть! — ответил Эрдели.
У фермы в это время на телегу укладывали тела Корнилова и Неженцева. Сёстры милосердия, доброволицы и обозницы запричитали, заголосили над ними, как всегда это делают русские бабы над телами мужчин не зависимо от того крестьянки они или дворянки. Лица мужчин стали суровыми. Понимали, что не над каждым так будут причитать. Многие падут безвестно в степи.
Тело первого казака и второго, которому за полчаса до смерти Корнилова оторвало ногу и умершему одновременно с генералом, придали земле на берегу реки.
Андрей Абрамов, сотник, заметил среди женщин знакомого прапорщика, баронессу де Боде, ординарца генерала Эрдели, окликнул:
— Софья Николаевна!
Она подошла, на щеках блестели слезинки.
— Здравствуйте, Андрей Николаевич, Корнилова-то как жалко. Как же мы теперь?
— Война, — философски заметил подъесаул. — Деникин будет. Вон совещаются.
Он мотнул головой в сторону рощи.
— А штурм будет?
— Думаю, что нет. Нас слишком мало, а красным подкрепления приходят.
— А Корнилов хотел.
— Что поделать? Сейчас надо уходить, набраться сил, а потом вернуться.
— Наверное, это правильно. А вы, Андрей Николаевич, пришли проститься с Лавром Георгиевичем.
— И это тоже. Хотя прощаться надо, когда хоронить его будем. А где это будет и когда, пока не понятно. Казаков тут двух моих убило. Пулемёт вот забрал.
— А я думала: «Зачем вам пулемёт?»
— Пулемёт в хозяйстве всегда сгодиться, — улыбнулся Абрамов. — А вас как, Софья Николаевна, у Эрдели не обижают?
— Кто? Я сама кого хочешь, обижу, — улыбнулась баронесса.
Совещание в роще окончилось. К Абрамову и де Боде подъехали генерал Эрдели и полковник Рашпиль. Козырнули друг другу.
— Отступаем, — сообщил Эрдели. — Вам, сотник, сопровождать тела Корнилова и Нежинцева в Елизаветинскую и дальше. Разведка пути тоже за вами. Я в арьергарде, а вам, Георгий Антонович, — он обратился к Рашпилю, — отвлекать противника.
— Так точно! — сказали офицеры.
— Выполнять. Георгий Антонович, возьмёте две сотни казаков лейб-гвардии и наших улан. Идти, не таясь, не спеша. Пусть останавливают. В бой ввязаться, но не геройствовать. Людей беречь. И так много потеряли.
— Красные — не меньше, — сказал полковник Рашпиль.
— Потери красных меня не интересуют. Продержаться надо как можно дольше, что бы армия ушла как можно дальше. Всё понятно?
— Так точно.
— Выполнять. Прапорщик, за мной.
Минька Колосов ворвался в штаб красных, где как раз находились два руководителя обороны Екатеринодара — донской казак Автономов, бывший хорунжий по званию, который провозгласил себя главнокомандующим Юго-Восточной революционной армии, именно он в начале марта без боя захватил город и теперь руководил его обороной, и его помощник, кубанский казак, бывший подъесаул, Сорокин.
