— Отец!
— Что?
— Ничего… — Юкинага усмехнулся. — Если бы я прислал господину Като подобное письмо, он бы заставил меня его съесть… вместе с гвоздиками.
— Эх, Киёмаса… Совершенно неромантичная натура. Но, согласись, это бы определенно его развеселило и отвлекло от тяжелых мыслей.
— Да уж… но он тогда навсегда утратит уважение ко мне. Больше всего он не выносит пустых слов и бессмысленных красивых жестов. И, я думаю, он бы решил, что кто-то просто подделал мою подпись, чтобы ввести его в заблуждение.
— Умница. Молодец. Ты наконец-то вспомнил, что существует еще что-то, кроме меча в твоей руке. Что бы ты ни написал, в письме будут искать скрытый смысл. И, поверь мне, его найдут. Даже если это будут засушенные цветы или ободряющие стихи.
— Единственный стих из тех, что будут написаны моей рукой и который я позволю увидеть господину Като, — это мой дзисэй[5]!
— Я тебе очень сочувствую, мальчик мой… — на лице Нагамасы появилось выражение глубокой скорби.
— Отец! Да прекратите уже надо мной насмехаться!
— Ну прости. Когда ты так реагируешь, совершенно невозможно остановиться.
— Знаете, я слышал историю об одном юноше, чьи чувства к господину Като были настолько сильны, что он посвящал ему стихи, которые писал своей кровью. Но ему не удалось это долго скрывать, и господин Като узнал об этом. Он приказал юноше принести все, что он когда-либо писал, и на его глазах, не читая, бросил все листы в огонь. А влюбленному юноше сказал: «Ты выбрал самый отвратительный способ проливать свою кровь ради меня». Юноша ушел опозоренный. Прошло много времени, и господин Като снова увидел его. В его руках была голова вражеского командира, а из спины торчало шесть стрел. Юноша улыбнулся и умер у его ног.
— И ты, разумеется, считаешь его романтичным героем?
— Конечно! А вы считаете иначе?
Нагамаса нахмурился:
— Ты знаешь, когда я впервые услышал эту историю, стрел было две…
— Вы… не верите, что это правда?!
— Почему же? Охотно верю. Но лично я бы предпочел сведения о расположении сил врага, а не голову.
— Отец…
— Все, довольно о романтике и чувствах. Насчет письма… да, в этом я с тобой соглашусь. И с тем, что Киёмасе нужна поддержка, тоже. Господин Хидэёси вспыльчив, да и обстоятельства не способствуют спокойствию духа. Однако он быстро отходит и легко прощает. Я, со своей стороны, постараюсь приложить все силы к тому, чтобы никто не раздул снова пламя его гнева. Не думаю, что Исида Мицунари желает Киёмасе смерти. Его цель совершенно иная. А вот тебе… Именно тебе придется позаботиться о том, как не дать своему другу и командиру упасть духом.
