— Угрозы, хумансоо? Разузнал, как умерли твои сородичи, и все равно намерен бросить вызов? А я даже имени твоего не расслышал.
Труп был почти невесомым. Второй космен, при жизни бывший мужчиной рослым и широкоплечим, оказался тяжеловат и после смерти. С немалыми усилиями охотник вытащил тело из кресла, уложив на пол. Длинные светлые волосы зацепились за металлический браслет Сайнжи. Не заметив этого, охотник дернул рукой. Пара истлевших прядей оторвалась, неощутимо легкой паутиной оплетя запястье.
Сайнжа понимающе кивнул. Формально охотник сам до сих пор пребывал в рядах Вольных, хотя частенько мешкал со своевременным внесением членских взносов.
Сбывался наяву самый страшный кошмар любого из служащих Хаабо: вооруженное нападение, плавно переходящее в грабеж. Директорат предпочитал экономить на охране, веря в то, что наилучшей защитой шахты является уединенное расположение Лаймерины вдали от оживленных коммерческих и пассажирских трасс. Конечно, в распоряжении управляющего имелись блюстители, но после трагической кончины Шолто его подчиненные изрядно пали духом. Боумантессе предложил им избрать нового командующего взамен погибшего майора. Посовещавшись и вволю поорав друг на друга, хумансоо сошлись на кандидатуре некоего Хюльварда, откликавшегося на прозвище Старина Берт. Управляющему новый капитан показался малость безынициативным, но исполнительным и не настолько высокомерным, как покойный Шолто. Хюльвард добился того, чтобы люди перестали третировать аборигенов, и организовал постоянный дозор на границах Хаабо. Страх перед жуткими обитателями Великих Лесов послужил для хумансоо лучшим поводом для того, чтобы хотя бы на время действовать заодно.
Блаживший на все голоса эпицентр катастрофы стремительно удалялся к урезу стонущего жерла Хаабо. На крохотном островке между госпитальной палаткой, пристанями и бараками слаиков воцарилось относительное затишье.
— Почем мне знать? — старый лаймер с любопытством уставился на Фелицию. — Главное, что на головы не падает. Во, сами глядите, — ухватив в горсть край полотнища, Рафихаши отковылял в сторону.
— Позаботься о них, — автоматон дернулась, молотя укороченной левой рукой по земле. — Помни, дух и память всегда крепче плоти. Я так счастлива, что... — окончание фразы утонуло в скулящих хрипах и оглушительном белом шуме радиоприемника, утратившего связь со станцией. Выпяченный куполом живот механической девушки натянулся изнутри, между сложенных в вечной полуулубке губ запузырилась вязкая белесая жидкость. Одновременно с шорохом порвались упругая гуттаперча, имитировавшая человеческую кожу, и ткань истрепанного платья. Из глубокой узкой прорехи вылетели распрямившиеся пружины и срезанные с резьбы болты, прямо в лицо отшатнувшегося охотника брызнуло темной масляной смазкой и густой розовой слизью.
