Мужчина вздыхает, прежде чем заговорить:
— Что тебя так удивило?
Я понимаю, что Эмиль несет полный бред, но он тоже удивительным образом оказывает успокаивающее действие. Внутренне напряжение спадает, и вместо безобразной истерики с рыданиями, которую я с трудом сдерживала всего минуту назад, по щекам просто текут слезы.
Пытаюсь скинуть с себя тяжесть, только ничего не выходит. Я дергаюсь сильнее. Возле уха раздается шумный вздох, и я обретаю возможность свободно дышать. Обернувшись, я вижу, как Эмиль устраивается на своей стороне кровати, так и не проснувшись.
— Привыкай, — шепчет он мне на ушко, пока мы поднимаемся к лестнице.
— Понятно, возьмете не количеством, а качеством.
После долгих уговоров модистка согласилась выбрать именно ту ткань, на которой я настаивала, и эффект получился именно таким, на который я рассчитывала. Пока я стою, кажется, будто при первом же шаге материя обрисует фигуру более четко, но каждое движение лишь усиливает это ожидание.
— Нет, не моя. Если бы на твоем месте оказалась любая другая, и если бы у тебя не было столь влиятельного любовника, я выбрался бы из этой переделки без последствий.
Час спустя ее высочество отпускает почти всех гостей. В столовой остаются только эльфийки, представленные мне на императорском балу. Эстелиан предлагает всем пройти в гостиную. В этой комнате в стратегически правильно выбранном месте, а именно на столике в самом центре, стоит небольшой деревянный ларец искусной резьбы. Его крышка слегка приоткрыта, но даже такой малости хватает для того, чтобы лежащие внутри камни сверкали, притягивая взоры любопытных девушек.
— Трудно не связать твое состояние с визитом в императорскую охранку.
— А я-то откуда знаю?!
— Наверное, нам тоже следует удалиться. — Мельв из дипломатической миссии собирается уходить, но замечает отсутствие поддержки этой идеи со стороны моего брата. — Давид?
— Как будто бы, в порядке. Спасибо за участие. — Какой ужасный у меня сейчас акцент, мне почти стыдно, но ничего сделать с ним я не могу: слова с трудом протискиваются через горло, наверное, сказывается недавнее онемение.
Палец Эмиля добирается до моей нижней губы, и взгляд сосредотачивается на ней же. Мне приятны и ощущения, от нежных, едва ощутимых прикосновений, и внимание эльфа, но я тяжело вздыхаю. Стараниями госпожи Сетель, поцелуи до первой брачной ночи нам не светят. Какой стыд! Знал бы он, о чем я думаю… Стоп! Что за ханжество! Какой стыд? Не я ли вчера вечером решала дилемму: утешиться в его объятьях перед тем, как отправиться в Ямель, или оставить все, как есть?!
