Дорогой костюм от Армани смотрелся на его тощем теле не более чем дорогая подделка. Всего за каких-то три недели мой сын превратился из видного мужчины в обезображенное подобие человека. В чучело, снятое с кукурузного поля и натянувшее личину Джеймса Прайда.
— Не хочет? — словно в каком-то припадке дёрнулся тот, иронично опустив брови. — И когда это, спрашивается, тебя останавливало подобное? Четыре года назад, когда ты забрал её из семьи? Или на день её рождения? Тебе всегда было глубоко насрать на то, чего мы с ней хотели! Ты свёл нас как племенную скотину для получения лучшего потомства! Поманил меня самкой, а потом отобрал, заставляя подыхать в канаве из дерьма и болота!
Устало потерев переносицу, я подошел к дивану, рухнув на него с вполне слышимым треском. Нужно было перевести дыхание и успокоиться. Собраться с мыслями и подготовить себя к очередному изнуряющему противостоянию.
Как не посмотри, но Джеймса кидало из стороны в сторону. Так что только слепой не заметил бы, что он практически в хлам.
Слегка качнувшись, делая шаг назад, Джеймс затянулся сигаретой и снова отошел к столу.
Смотря на его затылок, я был готов к тому, что Джеймс в любую секунду может сорваться с места и ринуться на меня с очередным намерением прикончить.
— Приложи полотенце, — схватив первую попавшуюся в руки тряпку, я протянул её Джеймсу, но тот лишь отступил назад, вытирая кровь рукой.
— Но не так, как похитить мать Даяны.
— За тебя, отец, — протянул бокал, не скрывая иронии в колких словах. — За то, что ты украл у меня единственную любимую женщину, — и одним махом проглотил всё своё виски.
— Почему? Потому что ты мне этого не позволишь? — метнул в меня Джеймс злобный взгляд, даже не пытаясь сдерживать пренебрежения. — Признайся, отец, ты не отпустил её, а всего лишь забрал себе. Эта маленькая сучка смогла обвести вокруг пальца даже такого толстокожего титана, как ты. Да я и не удивлён, в постели она что надо и сосет как настоящая профессионалка.
С самого начала и до самого конца, до тех пор пока один из них не умрёт. И это настолько же неизбежно, насколько же очевидно, как и то, что после удара молнии последует гром.
— Я даю тебе две недели, Джеймс. Две недели, за которые я проглочу все, что ты мне сделаешь. Но если до того времени ты не образумишься и не перестанешь играть во все эти игры, то придётся тебе на собственной шкуре узнать, каково это, быть моим врагом.
— Я… Что? — замешкала она, словно совершенно не понимая, о чём именно я спрашиваю.
