- А скажите, Анастасия Степановна, что побудило вас?.. Ну, какая внутренняя причина?.. Я с точки зрения переживаний, психологически...
- Чудак ты, Костя. Какая точка зрения да психологически еще... Поросята же дохли, а в правлении, знаю, никто не почешется...
Костя с важным видом делал пометки в своем блокнотике.
Дома он в тот же вечер сел писать очерк, который начинался: "Мела свирепая метель, заносила дороги. Преодолевая напористый ветер, по сыпучему снегу шагала девушка..."
Дальше шел рассказ о том, как эта девушка сквозь пургу несет медикаменты больным поросятам. Костя знал, что метели в тот вечер не было и что Настя к дому шла не пешком, ее привез в кабинке грузовика шофер Женька Кручинин, но недаром же Костя мечтал стать поэтом...
Свое произведение он показал Артемию Богдановичу. Тот пробежал его, нахмурился:
- Спрячь и никому не показывай.
- Почему?
- Да потому, что незачем, голубь, выносить сор из избы. Прочитают в районе, ухватятся: "А, мол, вы такие-сякие - поросята у вас дохнут, свинарки из своего кармана лекарства покупают, даже лошади не догадаются дать", словом, никакого внимания ни к людям, ни к поросятам. Как мы, братец, будем выглядеть? Такие писульки у знающих людей называются очернительством, слыхал? То-то. А вот про свирепую метель ты красиво загнул.
Костя как похвалу, так и критику переживал одинаково - краснел ушами.
- Ничего. Сейчас не попал, в следующий раз угодишь в самую точку, успокоил его Артемий Богданович. - Ты к этой Насте приглядывайся, не раз тебе сочинять о ней придется. Ей рость и рость. Еще вырастет не без нашей с тобой помощи - по области, а то и по всей стране загремит.
Косте не впервой было переживать неудачи. Он спрятал свой очерк, но слова Артемия Богдановича запали ему в душу - к Насте стал приглядываться, и очень внимательно.
10
Поросенок Кешка, которого Настя подыхающим принесла домой за пазухой, выжил, вырос, отъелся, стал тугой, как барабан, давно живет в общем стаде. Но пока Настя нянчилась с ним, отпаивала крепким чаем, черничным настоем, рыбьим жиром, он так привык к ней, что теперь, едва выпускали из клетки, ходил за своей хозяйкой, как собака, терся о ноги, замирал в блаженстве, когда протягивала руку.
Косте Неспанову, частенько заглядывавшему на свинарник, Настя говорила, показывала на крутобокого Кешку, путавшегося у юбки:
- Вот - скотина, а верней не отыщешь. Добро помнит. Я в омут брошусь, он - за мной. Средь людей, поди, таких не бывает. У людей-то, у каждого своя рубашка ближе к телу.
