— Да, да, да… Замечательная формулировка вместо «Дорогой Веррейн, расскажи, как изменять?».
— Дорогой Веррейн, — Аори с сомнением оглянулась на Тарги и сделала несколько осторожных шагов к выходу из ущелья. Ноги дрожали, и как она так лихо допрыгала до волколака? — Расскажи, пожалуйста, как изменять. И как вернуться.
— Я буду предельно серьезен, — пообещал капитану Веррейн, тараща глаза для пущей убедительности. Явно в ответ на беззвучную просьбу, лишь чуть отличную от угрозы. — На Грани ты сможешь изменять мир легко, порой — неосознанно. Она сама будет отзываться и меняться, и чаще всего — наперекор.
— Наперекор чему?
— Сказки вспоминаешь? Стоит только пожелать, и вода станет вином, мертвые — живыми, а будущее — счастливым? Нет, Аорька.
— Я не понимаю. Что тогда нужно, жесты, слова?
— Эмоции. Ты — инструмент, а не источник силы. Первый камень, который поведет за собой горную лавину. Дай начало потоку, стань вратами, и сама пройди через них. Возвращайся, пока есть, куда вернуться. Без маяка ты останешься на Грани, затеряешься в бесконечном изменении.
— Как переход на «Химере», да, Тар?
Капитан кивнул, не отводя взгляда от хрупкой девушки. Она медленно, осторожно пробиралась к выходу из ущелья, босые ноги скользили по крощащимся камням, но Аори не касалась предложенной руки. Тарги каждую секунду готовился подхватить ее, поймать, не дать снова упасть. Но она не упала, научившись жить без него.
Волколак трусил рядом на четырех лапах, изредка насмешливо косясь на безмолвную Тень.
— У тебя отлично получилось с разрушением. Не думал, что в тебе это есть. Самые сильные, самые яркие переживания. Тебе оставалось совсем немного, Аорька, поверь. Не знаю, почему ты не научилась этому раньше… все было бы иначе.
— Чему — этому?
Он грустно, долго, несколько вздохов, смотрел в ее глаза.
— Ненавидеть.
— Владыка как-то сказал, что люди делятся на две части. Те, кто сначала научился ненавидеть, и те, кто научился любить.
— Зависит от точки зрения, — волколак ехидно ухмыльнулся.
— И что с твоей?
— С моей — люди делятся на очень много частей.
Аори рассмеялась нервно и немного истерично, но с души словно камень упал.
— Нельзя стать изменяющей, если ничего в жизни не приключилось, да?
— Можно. Но нам недолго позволяют наслаждаться этой роскошью.
— Арканиум презирают справедливо.
— Да. И больше всего — сами изменяющие. Мы, как никто, умеем ненавидеть.
Аори кивнула. Слова не нужны, стоит лишь вспомнить ночь и жар тусклого бра, и то, как оплывают черты рыжеволосой измененной с льдистыми глазами, и то, как серые змеи вгрызаются в Лейта, а он все не разжимает руки, и то, как улыбается тьма под капюшоном Владыки Арканиума.
