Из-за нее. Если бы Хёнрир не вступился за нее, никакого суда бы не было. Аред убил бы Бьярни и её… да, Эрлин убил бы тоже, она слишком испугалась тогда, вряд ли бы справилась. Но ведь Хёнрир ни при чем, он не обязан был лезть в это.
Но Хёнрир улыбается, глядя на нее, так, почти незаметно — едва-едва улыбаются губы и что-то теплеет в глазах. Глаза у него серые, совсем темные… приходится высоко поднимать голову, чтобы заглянуть в них. Эрлин едва достает Хёнриру до плеча.
Он смотрит спокойно, почти равнодушно. И все же, за этим равнодушием что-то такое, в глубине…
До боли…
— Нет… — говорит она, чуть подрагивают губы.
— Что? — не понимает он.
— Так нельзя. Это неправильно.
Он чуть хмурится, не понимает.
— Неправильно?
— Тебя не могут казнить из-за меня, — почти всхлипывает она, даже сама не успевает заметить, что говорит ему «ты». — Это несправедливо.
Слеза предательски выкатывается и бежит по щеке.
— Эрлин… — Хенрир, кажется, немного растерян. — Ты чего?
Она поджимает губы, мотает головой.
— Да ну, брось, — говорит он. — Никакого суда еще не было. Да… ничего не будет. Сейчас нет ни единого повода для слез. Тебе нечего бояться, ты сможешь остаться здесь, никто не тронет тебя. Ну, что ты…
Он чуть наклоняется, заглядывая ей в глаза… словно к ребенку, который снова разревелся из-за какой-то ерунды. Пытаясь понять, что с этим ребенком делать. Становится стыдно.
— Прости… — те… — она собирается с силами, — простите, лорд Хёнрир, я…
Он качает головой.
— Не стоит. Все хорошо. И знаешь, правда, давай уж обойдемся без «лордов». Однажды ты тоже спасла меня. Я помню девочку в саду, ночью, которая не побоялась подойти и сказать мне, что… — он вдруг смущается, это так заметно. Эрлин казалось, такой человек смущаться давно разучился. — Подойти и сказать, что она такая же дочь Леса и у нее такая же красная кровь. Ты даже не представляешь, как это было важно для меня, хотя так сложно объяснить почему. Просто почувствовать, что я не один, что я еще живой, что мне не все равно. Тогда казалось — еще немного, и сойду с ума. Не смогу больше. Меня почти убедили, что самое лучшее — это тихо сдохнуть. А ты…
Он вдруг сжимает зубы до хруста, вытягивается. И что-то еще…
Он делает шаг назад. Словно отгораживаясь от нее.
Словно она…
— Что-то не так? — растерянно спрашивает Эрлин?
Она что-то сделала?
Хёнрир морщится.
— Нет. Прости… — он делает глубокий вдох и выдох. — Это я… Дело во мне, Эрлин. Близость красивой женщины на меня так нехорошо действует. Сейчас.
