. Местами вводятся объяснения тех или иных понятий, сводящиеся обычно к наивному этимологизированию, лишенному какой-либо научной ценности; ср. I.3.6 —
удгитха; III.12.1 —
гаятри; VIII.3.5 —
са-ти-ям и др.
В повествование часто вводятся отдельные сюжеты. Уже говорилось о некоторых мифах, использованных здесь (борьба богов с асурами — I.2.1–9; яйцо Брахмана — III.19 и др.). Отдельные сцены носят весьма живой характер[55] — вот бедняк Ушасти из деревни, опустошенной градом, просит бобов у богача (I.10.1–5); вот несколько собак весьма правдоподобно имитируют жрецов (I.12), вот Упакосала, погруженный в отчаяние и думающий о смерти из-за того, что учитель не хочет обучать его. Действующие лица отнюдь не стереотипны — некоторые из них наделены запоминающимися характеристиками[56]. Таковы, например, полный благочестия и смирения Джанашрути рядом с мудрым, но довольно неприветливым Райквой (IV.1–2); Сатьякама, суровый к ученику, и его сострадательная жена (IV.10.1–3); самодовольный Шветакету (VI. 1.2) и опечаленный Нарада, надеющийся найти облегчение в познании Атмана (VII. 1.3); недалекий и удовлетворяющийся любым объяснением Вирочана рядом с пытливым и неудовлетворенным Индрой (VIII.7 и сл.).
Язык Ч, как и некоторых других ранних прозаических упанишад, по-видимому созданных до Панини (Бр, Айт, Та), приближается к языку брахман[57]. Отдельные отрывки буквально или почти дословно повторяют Ригведу: напр. III.12.6 — PB, X.90.3; III.17.6 — PB, VIII.6.30 и I.50.10; V.2.2. — PB, X.121.7; VI.2.1–2 — РВ, X.129.1[58]. Среди ранних упанишад Ч, судя по языку, по-видимому, не самая архаичная и уступает Бр, в которой, в частности, как уже отмечалось, засвидетельствовано больше случаев отделения приставки от глагола (23 или 24 к 9)[59]. При этом язык Ч, возможно, сохранил следы влияния пракритских форм, — например, прозвище Bhallākṣa (IV.1.2), предположительно толкуемое как Bhadrākṣa[60](cp.V.11.1; 14.1 — Bhāllaveya).
Все части Ч примерно одинаковы по объему. При этом количество глав в каждой из них различно (I — 13, II — 24; III — 19, IV — 17, V — 24, VI — 16, VII — 26, VIII — 15), но и сами главы весьма различны по объему и содержат от одного до десяти — пятнадцати параграфов[61]. Деление на главы довольно условно — границы главы далеко не всегда соответствуют границам сюжетно и композиционно завершенного отрывка повествования[62]. Такие отрывки весьма расходятся между собой по числу глав — от 1 до 26 (вся седьмая часть). Конец этих отрывков, как уже говорилось, видимо, отмечается повторами отдельных слов (I.3.12; 5.5; 7.9; 9.4 и др.). Ниже приведена таблица, где отмечено соответствие отдельных отрывков тому или иному числу глав (в первом ряду для каждой части приведено членение по П. Дейссену; во втором — по А. Фуше)
