— То есть вы, Ваше Величество, приказываете мне оставить мою супругу и ждать, пока до неё доберётся убийца, но сами ничего делать не собираетесь?
— Ты правильно понял, Фел. А ещё я могу приказать тебе вернуться домой, в столицу и заняться развлечением моей дорогой госпожи Ла Льез, которую ты бросил на попечение слуг. И она очень и очень страдает.
— А я останусь здесь и никуда не поеду, пока убийца не будет найден.
— Ну в таком случае, — Я слышал, как усмехнулся Марк на том конце, — И особняк в столице тебе, видимо, не сильно нужен. Я думаю ты не будешь против, если я отдам его моей подруге попользоваться до тех пор, пока ты не одумаешься и не поймёшь, что я хотел, как лучше.
Мне показалось, или Марк сошёл с ума? Надо бы проверить его на магическое воздействие, только вот кто даст? А ещё было почему то ощущение ловушки, которая вот вот захлопнется. Как будто я упускаю что-то важное. Вот только что? Пока я думал, Марк не прощаясь закончил разговор. У меня нет преданных людей, не знаю, как поймать этого убийцу, я не знаю как защитить Натэлию. А ещё хуже то, что кажется я перестал доверять тому единственному человеку, на которого надеялся. И это драги как плохо!
Фердинанд
После разговора с Марком хотелось послать всех к драгам, вскочить на коня и ускакать куда-нибудь. Но я не мог себе этого позволить, потому что во-первых теперь у меня не было коня (ну Ваше Величество!), как и всего столичного имения, а во-вторых при мысли о том, что Натэлии до сих пор грозит опасность, я начинал сходить с ума. Хвала Небесам, что обряд пошёл как-то не так и я теперь чувствовал её боль. Благодаря этому она до сих пор жива.
Я отгонял от себя непрошеные мысли о том, что Марк остался равнодушен к тому, что я ему рассказал. Как будто поймать убийцу не в его интересах. Он ведёт какую-то свою игру, вот только какую — я понятия не имел. И это мне очень не нравилось и настораживало. Может быть, стоит наведаться к гадалкам и спросить у них, какое последнее предсказание они сделали королю?
А ещё я боялся поговорить с Натэлией и малодушно откладывал разговор на потом. Потому что иначе, иначе придётся слишком многое объяснять и о слишком многом говорить. А я к этому ещё не готов. Не хотел думать о том, что, может быть, никогда и не буду готов. Просто сейчас ещё рано, нельзя волновать её, пусть сначала отдохнёт, наберётся сил, а там я обязательно что-нибудь придумаю.
Вышел из комнаты. Хотелось спать. За те три дня я почти не спал, сменяя сиделку и лекаря у постели Натэлии. Но сначала я хотел заглянуть к жене и удостовериться, что всё нормально. В доме было необыкновенно тихо, только где-то далеко раздавался колокольчиком детский смех. Наверное, спать хотелось не только мне одному. Я подошёл к спальне супруги и постучал. Никто не ответил. Тогда я тихо открыл дверь и застыл на пороге.
