— Твою мать! — ударяет ладонью по рулю женщина и закусывает губу от стрельнувшей в предплечье боли.
Ермакова откидывается на спинку сиденья. Столько лет прошло, а она все никак не может расставить все точки над "i" бросить этого нестареющего мудака. Он уже и внуками обзавёлся, а она …, а она все продолжает любить его, идет на поводу и делает все, чтобы угодить, лишь бы услышать его похвалу.
Она успешный адвокат… самодостаточная женщина… она… влюбленная до одури дура.
Хм, — горькая усмешка трогает губы женщины и она достает еще одну сигарету закуривает.
Глушит мотор. Придется все-таки дождаться реанимации и проследить за тем, чтобы все прошло гладко. Даже понимая всю ничтожность ситуации, Надя осознавала то, что не может допустить ни единой ошибки, ни единого промаха. Она для этого мужчины, всегда должна быть только на высоте. Хотя в ее жизни, все наоборот именно Богданов для Ермаковой недосягаем.
Сергей Богданов. Любовь и ненависть, ревность и зависть к его жене и весь этот коктейль чувств, она пьёт на протяжении, уже многих лет, он для нее как наркотик от которого, она не в состоянии отказаться.
Даже через закрытые окна и тихую музыку в салоне, женщина услышала вой сирен. Она быстро сложила все документы в папку и выключив радио выпрямилась в кресле.
Ну что ж.
Глубоко вздохнула и вышла из машины в тот момент, когда "реанимация" въехала на территорию перинатального центра.
— Понеслась, — проговорила она и направилась к подъезжающей машине.
Переваливаюсь на бок и встаю с высокой кровати, поддерживая низ живота.
— Даша, ты куда опять собралась? Только улеглась? Ей-богу ты похожа на ваньку-встаньку.
Взволнованный голос соседки привлек мое внимание.
— Хочу в туалет, — отвечаю ей и улыбаюсь.
— Какой туалет, ты только там была! Что опять случилось? Из-за чего сейчас-то переживаешь? Ведь врач сказала, что все хорошо с ребеночком, завтра уже будем спускаться в палату, там и увидишь своего малыша, — Ульяна говорит и говорит, а мои мысли текут по другому руслу, голос ее слышу отдаленно, а у самой голова лопается от надумываний — по-другому назвать эти размышления просто нельзя.
Конечно, педиатр приходила — так и не должно быть. Она подходила к каждой роженице и рассказывала всем про их детишек. Вот только подойдя ко мне, она почему-то начала нервничать и, когда я ей задавала вопросы, тупила взгляд в пол. И от этого ее поведения мне стало нехорошо, как-то муторно на душе, будто она что-то скрыть от меня пыталась, но у нее это плохо получалось.
