— Чтобы из-под венца не сбежал, — хмыкнул папа-ректор. — Мы на досуге его исследовали…. Качественный артефакт, приворот к конкретному лицу, воздействие на…. Ангел, уши заткни….
— Пфе!
— Да… чтобы как можно быстрее зачал Ангелике ребенка. Причем именно мальчика.
Молчание. Задумчивое, многозначительное. И гневное — это Валико. Сопит мне в ухо сердитым ежом. Глажу бережно по руке.
— Валико, это в прошлом, — думаю только для него. — Теперь мы сами все решим.
— Обещаешь?
— Да.
— 30-
— Дальше! — требует Его Величество, нервно потирая ключицы.
Дальше рассказывает капитан.
— Джай достал приглашение на два лица. Передал этой самой Милли. Его вежливо поблагодарили и отказали от дома. Мотивируя тем, что Милли вышла замуж за торгового партнера отца. Кстати, именно эту историю рассказал мне лорд Жермен, когда просил патент для внука. Дескать, он посылал своего человека — узнать все про Милли Лейн, дочь торговца из приграничной крепостицы, где проходил практику его внук. О медальоне и его свойствах ничего не знает. Даже под заклятием правды не смог ничего припомнить.
В комнате воцарилась тишина. Не знаю, о чем думали представители власти, в смысле — Его Величество, капитан и ректор. Шанти-таль мысленно хмыкал и чему-то удивлялся. Валико был напряжен и пытался скрыть от меня свои мысли за детской считалочкой, которой я же его и научила. Впрочем, мне и без чтения мыслей было понятно, о чем он думает. Боится потерять то, что с таким трудом отыскал. Сокровище свое. To есть — меня. Сокровище я, конечно, то еще, но…. Вот это «но» и придает смысл жизни.
— Валико…. Валь….
Молчит. Стиснул меня так, что дышать трудно, и молчит….
— Валико, солнце мое ясное…. Не переживай ты так…. Мы справимся. Нас же двое….
Молчит. А глаза бешеные. Уже даже и не карие, как обычно. Где-то в глубине зрачка разгорается пламя. Яростное и неукротимое. Еще немного — и оно выплеснется, грозя спалить все к какой-то бабушке — я так и не удосужилась узнать, кто у них наших чертей заменяет. И что с ним делать?
Чуть повернуться, не делая даже попытки выбраться из объятий. Провести губами по колючей щетине — дело к вечеру, однако. Коснуться языком уголка нервно дернувшихся губ. Обвести им же весь контур…. Губы у Валико теплые, чуть жесткие, с горьковатым привкусом разгрызенной веточки черной смородины. Вкусно. Накрыть его губы своими. Ну же, не сжимай ты их так…. Расслабься…. Вот так…
— Валико, сердце мое, я ж не умею целоваться, — думаю, продолжая черное дело соблазнения. — Я ж только на помидорах и тренировалась.
