Вторым же глазом Джай косит на рыжее недоразумение, смирно сидящее между ректором и Вальен-талем. Мужчины увлечены игрой, впрочем, как и зрители. Болельщики — неизвестно, с чьей легкой руки прилетело странное слово, но моментально прижилось, стало синонимом пароля, и теперь оно — главное в академии.
— Попробовать еще раз, — мелькает в дурной голове не менее дурная мысль. И он тянется к мальчишке. Тянется, силясь поймать взгляд. Так легче: зацепиться, удержать, заставить. Не могут же опекуны Ангела всегда держать щит. Джай по себе знает — какая прорва энергии уходит на поддержание щита.
Мальчишка не подводит: внезапно вскидывает голову и цепляет взглядом его, Джая, взгляд.
— Ох, и дурак же ты, Джай, — доносится до него чей-то грустный голос. — И чего привязался-то? Жил бы себе в свое удовольствие. Нет, лезешь куда-то в дерьмо. Влюбился, никак?
В голове Джай-таля взрывается та самая ледяная сфера, и последнее, что он успевает подумать:
— Я на тебе никогда не женюсь!
А потом провал в привычное серое безмолвие….
Очнулся почти сразу же.
Понял, что никто из болельщиков и внимания не обратил на его уход от реальности. Никто, кроме ненавистного уже пацана. Который, к тому же, так и не отвел от него взгляда. Взгляд зовущий. Нет, требующий немедленно подняться и подойти. Сопротивляться бесполезно. Тело ему уже не подчиняется. Джай-таль, стиснув зубы, встает, механически переставляя ноги, перемещается между скамейками, не замечая ни тычков, ни пинков, ни возмущенного шипения: мешает же смотреть и орать.
— Вот, значит, как он действует, куканчик, — скреблась в голове мыслишка, не давая сбросить путы подчинения. — Хотел испытать на мальчишке? Испытал. На себе. Но откуда мальчишка знает?
— Сядь здесь….
Тонкая рука с изящным запястьем указывает длинным пальцем на скамью у ног мальчишки. Джай покорно усаживается. Сейчас он готов, как верный пес, льнуть к узкой ладони, что вцепилась в его волосы. Здесь и сейчас он — раб. Раб непонятного мальчишки. Раб, готовый ползать у его ног. Выполнять любые желания, даже самые странные и страшные. Готов убить — только прикажи, только поведи бровью в сторону врага….
Остатки самосознания еще пытаются сопротивляться, но пелена полного подчинения затягивает все глубже….
***
— Оба-на! Валь! Да очнись же ты! У нас тут новый фокус!
Вальен-таль оторвался от бешено мельтешащих в воздухе гвардейцев. Их команда, как никогда, была близка к победе. Обернулся к Ангелу.
