— Когда же она придет в себя, матушка?
— Никто не знает, — вздохнула мать. — Если сильная — выдержит, когда выгорать кровь станет, если нет… — она не договорила, повернулась и ушла из их комнаты.
Мезеня разделся, вытягиваясь рядом с женой, с разорванным сердцем глядя на бледное лицо.
— Вернись ко мне, Заюшка моя, — ткнулся лбом в подушку и крепко заснул.
От солнца едва порозовел небосклон, окрасив верхушки сосен и елей в пастельные тона. Открылась дверь в одном из домов, из него вышла женщина в дорожной одежде с узлом в руках, на ногах не дорогие сапожки, а обыкновенные лапти. Приделала она узел к одному концу крепкой палки, похожей на посох, перекинула его через плечо, отправляясь в неизвестность. Следом за ней выскочила другая женщина, с рыданиями кинулась ей в ноги, принялась причитать, но первая ее остановила, подняла за плечи, ставя на ноги.
— Не надо матушка, — негромко проговорила молодым голосом. — Коли жива буду, подам весточку, ежели нет, то оплакайте меня.
— Дочушка, — провыла Дора.
— Не поминайте лихом, матушка, — негромко произнесла Цветана, повернулась, удаляясь от родительского дома.
Болью горела будущая разлука с единственной дочерью у Доры внутри, вырывалась глухими стонами да причитаниями. Матей смотрел в оконце, как удаляется Цветана, его цветочек, вытирая скупые слезы тылом ладони. Не подойдет она больше к нему, не обовьет руками его шею, чтобы торкнуться носом в щеку.
На ватных ногах забрела Дора в дом, села на табурет, бесцветным взглядом уставилась в пол, свесив руки между колен, как плети, вспоминая дочь еще маленьким волчонком… потом расцвела — кровь с молоком… а теперь… тихие слезы закапали на сарафан… словно сердце вынул вожак, так ведь ладно, что живой оставил. Куда пойдет девка в одиночку? Людей бояться не стоит, а вот если волк попадется? Молилась Дора Велесу, чтобы уберег он ее дочь.
С рассветом проснулся и Мезеня, поглядев на точеный профиль жены, закралась в голову мысль, что она уже не поднимется, до того бледна и холодна лежала рядом Зейда. Тут же представил, как он дальше станет жить без нее, решительно отбросил дурные мысли. Только бы жару не приключилось, воспаление тяжело лечить. Правда, мать что-то говорила про разные миры, но он пока никуда не сбегал, за Пески пешком ходил. Надо бы расспросить матушку. Глядел на жену, ее грудь прерывисто вздрагивала от неровного дыхания.
«Выберемся мы с тобой, Заюшка моя», — он поднялся, не разбудив жену, да и вряд ли ее сейчас можно было бы разбудить.
