«Видимо, здесь она и встретилась с кем-то, но с кем?» — Мезеня пытливо посмотрел на друзей.
Те принялись обнюхивать территорию, только следы вообще пропали — не осталось запаха ни Зейды, ни того, с кем она могла повстречаться. Волки старались найти хоть малейший запах девушки — тщетно, вокруг пахло лишь осенней прелью, да жухлой травой.
«Чем-то посыпали следы», — догадался Зуб, нюхнул, принимаясь смачно чихать. — «Демоны! Это перец!»
«Как сыскать следы-то, коли нос теперь не дышит?» — старался потереть лапой нос Шмель.
«Не знаю, друг», — чихнул Мезеня. — «Будем искать по любым малым следам. Разбредемся по бору, если кто найдет, скажет».
Волки кивнули, расходясь в разные стороны.
Цветана прибежала домой в поту, как загнанная лошадь, схватила полотенце и шмыгнула в баню смывать с себя следы перца да шатания по бору с женой вожака. Что будет, коли спрознают, она прекрасно знала — не пощадит ее Мезеня. Мать ворвалась к ней и недовольно зашипела, спрашивая:
— Тебя где мотало-то? Мара заходила, тебя спрашивала, да ответила, что у тебя немочь настала, прилегла ты. Не пустила ее.
— Не тревожьтесь, матушка, — наигранно успокаивала дочь, — ничего со мной плохого не приключилось. А Маре здеся делать нечего!
— Да что стряслось! — не выдержала Дора.
— Меня теперича будет любить Мезеня! Не найдет он свою галку! — выпалила Цветана.
Дора так и прикрыла рот концом повязанного платка, вытаращив глаза на дочь от ужаса сотворенного ею зла. Ведь не так воспитывала она. Холила, лелеяла, лишней работы не давала. Все сама да сама, а она вона чего удумала.
— Поди к Маре, поклонись, покайся перед вожаком, может, пожалеет тебя, глупую! — тихо заголосила Дора.
— Нет, матушка, — Цветала облилась теплой водой, смывая щелок с тела, — не пойду. Сказала — сживу ее со свету, знать, сделаю!
Страшно сделалось Доре за дочь, сжалось сердце. Ведь не простит не просто вожак, а сам Мезеня за свою жену. Всем видно было, как он дорожит ею, пылинки сдувает. За все, что раньше было меж дочерью и ним — не простит. Мысли, словно трусливые псы, разбежались, а собрать не получается, найти нужную не выходит. С тяжелыми думами вышла она из бани, села на завалинку дома, никого не видя.
Рыскали по бору волки в поисках Зейды, только нигде не чуялось ни следа, ни запаха. Обежали они плотно большой участок бора, где примерно могла бы быть девушка, но… никого. К вечеру Шмель сунулся в сторону, куда по зиме загоняли выманенного из берлоги медведя, в нос ударил терпкий запах свежей крови. Кинулся к яме и увидел страшную картину: на дне лежала истерзанная, насаженная на кол одной ногой, жена вожака.
