Зован только зубами скрипнул от ярости, но ничего не сказал.
Остаться наедине нам с Авеллой не удалось — поток растащил нас в разные стороны. А я хотел повторить ей парочку вопросов Зована. Как то, например, — чем она кормит свою рабыню. И вот ещё момент! Не переписать ли Ганлу перед турниром на кого другого? Ну так, чисто на всякий случай. Потому что хоть я и не собирался погибать, но мало ли, как оно там сложится.
Погруженный в такие вот мысли, я не заметил, как оказался в душевой раздевалке. Машинально снял одежду, и только когда дошло до верхней части нижнего белья, в голове что-то переключилось, а следом и в сердце кольнуло.
Я огляделся, будто слепец, внезапно прозревший и увидевший, как прекрасен окружающий мир. Столько совершенно голых девушек разом я не видел никогда. Даже на мониторе компьютера — ни разу. Они совершенно спокойно ходили, говорили, смеялись, ворчали, толкались.
— Эй, белянка, у тебя кровь из носа, — услышал я чей-то окрик и, не сразу сообразив, что это относится ко мне, зажал нос рукой.
В душ. Срочно в душ! Наклонив голову, я быстро двинулся к выходу из раздевалки, проклиная доброго Логоамара, который, несмотря ни на что, соблюл условия контракта и вернул в душевые горячую воду! Мне бы сейчас не помешало провести под ледяными струями минут этак с пятнадцать, не меньше, чтобы прийти в себя.
А где-то там, в соседней душевой, быть может, Авелла сейчас, разинув рот, таращится на голых парней. Разинув мой рот! О, как жестока и страшна жизнь!
Тесак с глубокой печалью поглотил свой любимый тесак и взял меч убитого рыцаря. Повертел его в руке с презрительным выражением лица.
— Ну ты глянь, — проворчал он. — И этим я должен выполнять работу?
Громила, который надевал доспех второго убитого рыцаря, покосился на коллегу.
— Можешь вообще не волноваться, — посоветовал он. — Работу выполню я. — И ударил кулаком в ладонь.
Тесак, и без того мрачный, сделался ещё мрачнее.
— Если я завалю всех троих и вырежу у тебя на черепе цифру «4», то Магистр даже не подумает задавать вопросов.
С этими словами он засунул меч в ножны и вздохнул. Убийцы переодевались у горного ручья к западу от академии. Ручей вытекал из тёмного грота, куда удачно спрятали два трупа.
Тесак не любил рыцарского оружия. Тесак не был рыцарем. Он был мясником и любил звук, с которым лезвие разрезает мясо.
— И с чего нас вообще вместе послали? — сокрушался Громила, пытаясь выпрямить шлем, который искурочил ударом кулака; кровь и мозги изнутри он уже вымыл. — Никогда такого не было, и вдруг…
