Я высвободила его из галифе. Красные трусы отправила вниз следом. Ого!
— Ого, — пробормотала я. Взяла в обе ладони самое дорогое в сиятельном бароне.
Я подозревала, что мало не будет. Но не настолько же. Я имела вычеркнутый прочно из памяти опыт в таких делах. Руки в миг стали липкие. Ледяные. Как же я все это ненавижу! Боль, чужое тупое ерзанье боли внутри меня. Зачем сама напросилась? Дура!
Можно прямо сейчас все прекратить. Но Макс. Он другой. Он насиловать не станет, как зверь. Ведет себя страшно аккуратно, пальцем не прикасается, словно ждет, что я передумаю. Никогда!
Можно признаться в том, что я девушка. Все равно ведь помирать с утра. А если не помрем и вернемся обратно? Неназываемый! Что тогда? Да этот солдафон выставит меня из эскадрильи в шесть секунд, наплевав на все. Никогда!
И потом. Вдруг, как женщину, барон меня не захочет? Кто его знает, этого титулованного зануду? Обнимает так, словно гранату без чеки руках держит, лишний раз не дотронется. Нет уж! Помирать, так с музыкой! Пусть будет между нами мальчиками этот маленький секретик. Даже если от всей жизни нам остался чуток до рассвета.
Я сжала крепче то, что держала в руках. Теплая, вязкая капля предсемени стекла с обнаженной головки в пальцы. Сознание честно поплыло от животного острого аромата.
Максим застонал. Сразу в голос.
— Эй, перестань! Мы еще не начали, — прошипела я. Одной рукой выщелкнула пуговицы из петель своих брюк. Те свалились к сапогам беспрепятственно. Панталоны следом.
— У тебя руки, как ледышки! Кто из нас больше боится, хотел бы я знать? Давай я сам, — Кей-Мерер тихо хмыкнул, совсем не по-баронски.
Убрал от себя мои ладони. Развернул спиной. Расставил шире ноги, насколько позволяло наше обиталище, чтобы оказаться на одном уровне. Не гладил, не ласкал, только держал обжигающими пальцами за талию. Его настойчивый пульс грохотал, зажатый тесно между нами.
Пауза. Почему ничего не делает? Стесняется? Брезгует? Боится, что исчезну? Девственник чертов! Вот интересно. Не случись с нами клетки и ближайших перспектив, мы бы так и ходили кругами? Даже взглядом не притронулись друг к другу?
— Ты уже делал это? — самый своевременный мужской вопрос.
— Не твое дело, — я не собиралась откровенничать. Даже перед смертью мои тайны — только мои.
— Плюнь, пожалуйста. У меня во рту все пересохло, — виновато протянул ладонь мой парень.
Второй рукой придерживал себя напротив моей попы. Целовал тихонько в шею. Переживает? Не умеет.
