— Послушай, Леня, может это, ну его на фиг? — Изя заглядывал в лицо заискивающе и снизу.
— Мне не идет? — спросила я высокомерно.
— Выглядишь потрясающе! Не знал бы, никогда не догадался, ей-богу! — толстяк приложил обе красные лапки к мятой сорочке на груди. Уголки воротника были измочалены до полного бесчувствия. — Но я как-то переживаю…
— Не плачь, Герш! Не съедят же нас, — я засмеялась, — подавятся по-любому.
Утро этой пятницы экстрима не обещало. Как и приличной погоды. Порадовало нежным солнышком в шесть утра на общей пробежке и увяло. К завтраку заныл мелкий дождь. Эспо поистине королевской небрежности жестом отпустил меня на все четыре стороны учиться. Сам тщательно оделся и скрылся в неизвестном направлении.
Школьная сеть рассказала, что математику за обоих братьев я успешно закрыла на оценку «удовлетворительно». Это была их особая просьба и далась мне с великим трудом: четыре пятых времени теста я усиленно стратеговала, расставляя ошибки в логическом порядке. Пустые квадраты граф «Общего курса культуры» напротив моей фамилии никакое чудо не отменило. Мадам Бланш готовила обещанную расправу в надвигающуюся субботу. Зато летные мои дела выглядели блестяще! Зачетно, без дураков. Я долго любовалась, наслаждаясь, золотой звездочкой от самого бригадира. Единственной для всей Школы! я — супер! Убрала планшет в рюкзак и отправилась библиотеку. Там, согласно объявлению, ожидалась сходка таких же, как я, культурно-этических бедолаг.
Обед украсился неприятным сюрпризом: вернулся барон. Притащил зачем-то свою безупречную задницу в столовую, словно его в баронском замке плохо кормят, и принимал поздравления и рукопожатия от друзей-курсантов. Иван и Эспо повыскакивали с мест, хлопали гулко Кей-Мерера по плечам. Я не стала даже кивать. Зачем? В густой и разношерстной толпе встречающих сиятельного аристократа никто и ничего не замечал все равно. Три комэска и рыжие близнецы сдвинули вместе столы, как когда-то. Я обнаружила себя сидящей ровно по центру.
Словно по мановению волшебной палочки, на столешнице образовалась бутылка ледяного белого вина. Сухой мартини — любимое пойло командира пограничников. Загорелая рука Эспозито с золотой печаткой на мизинце стала разливать иноземный коктейль по стаканам. Шесть штук.
— Здравствуй, Петров, — глуховатый голос возник напротив. Принес свой позабытый запах. Улыбается.
— Зрассти, — промямлила я. Поглядела по очереди сначала в окно, потом в стену, потом на левое ухо вновь прибывшего. Так он когда-то смотрел на мое.
