— Какие получатся, — резонно заметил Лось, внимательно глядя Аньке в лицо и не пуская ее.
— Лось, признайся: ты маньяк? Ты меня похитил, запрешь на своем ранчо и сделаешь инкубатором для твоих лосят? Нет, правда? Только не говори, что ты поверил в эту фигню про ребеночка! Ну блин, есть такая штука — чувство юмора, понимаешь? Я, типа прикололась, и…
Лось, как показалось Аньке, с досадой пожал мощными плечами, и она резко смолкла, понимая, что несет полную чушь, объясняя Лосю, почему у них не будет детей. Бред какой-то…
— Я не запирал тебя, — ответил он и с неохотой отстранился от Аньки. — Двери открыты.
«Обиделся, что ли? Ну, надо же, какая тонкая душевная организация у лосей!» — сварливо подумала Анька, наблюдая, как Лось неспешно отыскивает свою распашонку.
Лось собрал свои вещи и неспешно вышел из комнаты, вероятно, направился в душ, и Анька осталась одна — в тишине, в своем колючем сопротивлении.
В «долго и счастливо» Анька не верила в принципе, а уж в любовь с первого взгляда и в желание Лося настрогать лосят с первой попавшейся смазливой девицей — тем более. Нет, ну серьезно? У Аньки даже не хватало слов, чтобы сформулировать всю глубину ее офигения и недоверия к создавшейся ситуации. Легче поверить в то, что Лось и правда маньяк, чем в то, что он поверил, что свалившаяся к нему на колени нетрезвая девица в порыве благодарности нарожает ему ребятишек.
«Бред какой-то!» — ругалась Анька, чувствуя, что у нее мозг закипает. Ей казалось, что она слышит гаденькое лосиное хихикание, но от одного воспоминания непроницаемого лица Лося у нее рвались все шаблоны. То есть, он ее троллит? Издевается над ней, шутит? А где тогда его смех, и вообще в каком месте смеяться?!
Завернувшись в свое полотенце, она тотчас же приступила к поискам на лосиной территории. Ну, мало ли… Вдруг за кровать завалились трусы его прошлых жертв, или на стене кровью написано «помогите»? Но ничего такого, разумеется, в комнате не было, и даже пол под кроватью блестел, как навощенный.
А вот безделушки на полочках — это было уже интересно. Анька не успела даже поёрничать на тему, зачем такому огромному Лосю такая хрупкая мебель, как у нее мозг воспламенился от ярости.
Среди каких-то охотничьих мелочей — клыка хищного зверюги, охотничьего ножа в потертых кожаных ножнах, — стояли фотографии в рамках. На одной из них Лось попирал ногами убитого сородича, к слову. А на другой…
— Ну, надо ж было догадаться! — страшным шепотом произнесла Анька, осторожно взяв в руки стеклянную рамочку и испепеляя взглядом Лося на фотке. — Ах ты ж, Ромео парнокопытный, Дон Кихот ты сохатый… Папа, папа!..
