— Если вы собираетесь впадать в истерику, я бессилен. Вы можете помочь мне, только если будете спокойны и смелы.
Она сразу же утихомирилась и умоляюще протянула руку.
— О, я буду, буду. Вы не можете оставить меня сейчас, Кинг!
Он взял ее руку и легонько сжал, в его глазах было такое живое, такое сильное чувство, что это почти поразило ее. Кинг приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, а затем резко закрыл. Он повернулся, словно собираясь уйти, но она крепко сжала руку мужчины, который мог бы освободить ее.
— Кинг! — прошептала она. — Скажите мне, вы знаете… вы видели… что-то?
Он долго смотрел ей в глаза, а потом заговорил хриплым от эмоций голосом:
— Энн, если бы это крыло сгорело дотла и все в нем превратилось в пепел — тогда вы вернулись бы к мужу и смогли снова любить его?
Она подняла руки, словно пытаясь отразить удар, и, откинувшись назад, уткнулась лицом в одну из мягких шелковых подушек. Она молчала, когда Уэйленд склонился над ней, борясь с эмоциями.
— Скажите мне, — строго потребовал он, — если я объявлю вам, что вы просто жертва чрезмерного воображения, что вы страдаете от галлюцинаций, что, поскольку только Бог и человек являются моими судьями, в вашей истории нет ни капли истины или правды — вы вернетесь назад к мужу?
Он положил руку ей на плечо и, не жалея силы, встряхнул ее.
Она подняла голову и посмотрела прямо в его горящие глаза.
— Нет, никогда. Зачем мучить меня такой околесицей? Я знаю, что видела. Ничто в мире не может этого изменить. Более того, я покину этот дом, если вы так пожелаете, даже на носилках.
— Энн, вы уверены? То есть вы не вернетесь, несмотря ни на что?
— Да, — ответила она непреклонно.
— Предположим, я отправлю Дика в дом для умалишенных, если это правда. Имейте в виду, я пока что не признаю, что это так.
Ее лицо побледнело, а губы дрожали, когда она отвечала:
— О нет, нет, не так, Кинг. Я не смогу этого вынести.
— Вы все еще любите его?
Она медленно покачала головой:
— Нет, боюсь, я почти ненавижу его за то, что он сделал.
— Если вы собираетесь уйти от него, почему бы не позволить ему оставаться в безумных мечтах?
— Нет! Все доказательства должны быть уничтожены. Когда-нибудь они обязательно всплывут на поверхность, и тогда весь мир будет жалеть меня и смеяться надо мной. Всегда! О, я этого не вынесу!
Мгновение Уэйленд молча смотрел на нее, а затем резко повернулся к двери. Он направился в кабинет, позвонить Норману в городской клуб.
— Сегодня она очень спокойна, Норман, и, похоже, ее единственный страх заключается в том, что когда ты придешь домой сегодня вечером, то можешь войти в ее комнату. Я заверил ее, что ты не вернешься, и полагаю, будет лучше, если ты останешься в городе и приедешь только утром. Тогда мы поговорим.
