Они недовольно смотрят друг на друга.
— Ум-м... — произносит мама, прежде чем положить большой кусок картофеля в рот.
— Ну... — начинает отец. Похоже, он хочет что-то сказать, но вместо этого пожимает
плечами и продолжает есть.
— Я знаю достаточно, чтобы быть отличной няней. Меня бы не пригласили на
собеседование, если бы думали, что я не квалифицирована, — говорю я, насупившись.
— Я уверена, что ты будешь в порядке, — поддерживает мама, что убедительно наполовину.
Я закатываю глаза.
У моей семьи нулевая вера в меня. Это утешает.
Еще пару минут ковыряюсь в своей тарелке. Правда, я не очень голодна. Удивительно, но я
беспокоюсь по поводу своего собеседования. К тому же не хочу, чтобы еда оказалась на моем
платье.
Я ненавижу платья.
Для собеседования Вайолет одолжила мне одно из своих платьев, в результате ее попытки
помочь я выгляжу как полупрофессионал. «Чтобы компенсировать твои сумасшедшие письма», —
сказала она. Единственная проблема в том, что это платье немного мало. Вайолет высокая и худая
— как супермодель. Я худая — слишком худая, но выгляжу иначе. Я — жирная худышка. И не
такая высокая, как Вайолет. Черная ткань слишком плотно облегает мою грудь и бедра — это два
места, которые я определенно не хочу акцентировать. Надеть это платье придется хотя бы потому, что мой гардероб состоит в основном из повседневной одежды для колледжа: спортивные штаны, кофты, джинсы и топы. Это все не подходит для собеседования.
— Эвианна, ты собираешься съесть что-нибудь? — спрашивает мама, глядя на меня.
Ненавижу, когда она использует мое полное имя. Я предпочитаю Эви.
— Я просто нервничаю, — бормочу я в попытке проткнуть вилкой курицу.
— Я бы тоже нервничал, идя на собеседовании, будучи недостаточно квалифицирован, —
бормочет Элайджа, и я, шутя, толкаю его. Он только хихикает и продолжает есть.
— Вы, ребята, невыносимы, — бурчу я себе под нос.
Поведение семьи не помогает успокоить мои нервы. А только все усугубляет.
— Эви, милая, мы просто поддразниваем, — говорит папа, посмеиваясь про себя. — В
основном.
— Ты хорошо выглядишь, — вставляет мама, это звучит обнадеживающе.
Не поднимая взгляда, продолжаю ковыряться в курице.
— Да, очень мило, — соглашается папа. Он так громко причмокивает ртом, что слышно, как
он жует свою курицу.
Я встаю. Не хочу слушать этих любителей поддразнить.
— Я должна идти, — оправдываю я себя. Беру свою тарелку. — На дороге могут быть
